И приказал Кире:

— Отвернись.

Кира вдруг стихла, будто оцепенела. Но отворачиваться ей было уже ни к чему. Волк с поросенком в зубах мчался по дорожке, остальные — за ним, пытаясь отнять добычу. Началась драка. В воздух летели клочья серой шерсти, хищники рычали, выли, кусали друг друга, кубарем катаясь по земле. В этом страшном клубке уже не было видно поросенка, но все же Тёме казалось, что он еще слышит его слабый жалобный писк.

Вдруг бабушка сказала:

— Отлично! Молодцы, что успели!

С трудом протиснувшись в калитку, пыхтя и чавкая, на участок ввалилось семейство диких кабанов. Впереди всех, пригнув к земле клыкастую голову, мчался грозный полосатый кабан-отец. Казалось, он совершенно не боится волчьей стаи. Вздыбив шерсть, секач пошел вперед — на волков!

Стоило ему поддеть клыком одного волчару, как все остальные бросились врассыпную, оглядываясь и подвывая. На дорожке остался лишь помятый и поцарапанный, растерянный поросенок.

— Смотрите, он жив! — обрадовался Тёма.

— Они просто не успели его поделить, — сказала Акира.

А дедушка загадочно улыбнулся и подмигнул бабушке.

Бабушка одобрительно кивнула огромной кабанихе, которая вышла вперед и вопросительно на нее посмотрела.

— За своих не волнуйся! — сказала бабушка загадочную фразу. — Уговор дороже денег!

Кабаниха довольно хрюкнула и стала толкать носом обалдевшего розового поросенка, запихивая его в гущу своих полосатых детей.

Волки разбегались, зализывая раны и поджимая хвосты, с опаской оглядываясь на кабаниху, мамашу семерых поросят, превосходящую супруга по весу и злобности. Прикрыв своим необъятным телом полосатых кабанчиков и розового поросенка, кабаниха ТАК хрюкнула, что у волков пропало всякое желание выяснять с ней отношения. Косясь на прелестных, упитанных кабаньих детишек, волки делали вид, что пришли сюда просто так, немного повыть на луну.

Главный кабан подошел к сосне, почесался о нее толстым боком, порыл мерзлую землю под талым снегом, поискал пятачком, нет ли чего ПОКУШАТЬ, ничего не нашел и с недовольным видом направился в лес.

Полосатое семейство потянулось за ним, а розовый поросенок отстал, сел на землю и стал зализывать поцарапанную ножку, с любопытством посматривая по сторонам. Но тут же схлопотал тычка от кабанихи, которая с грозным ворчанием подтолкнула его носом в ровный строй кабанят, строго на свое место — предпоследним с конца!

— Все в порядке! — выдохнула Акира. — Теперь он их приемный сын! Я за него спокойна.

— Молодцы кабаны! — согласился Тёма.

И Кира простонала — счастливо и жалостливо, как-то почти по-деревенски:

— Ты ви-и-дел, Тём, са-а-ми недоедают, сво-и-их семеро по лавкам, мал-мала меньше, но и этого взяли!

Тёма кивнул.

— Я теперь им буду за калиткой корм оставлять!

Акира обрадовалась.

— А я буду в Москве готовить для них самые лучшие помои! И держать в холодильнике! А ты как поедешь на дачу — захватишь ведерочко! Поставите в машину — чего вам стоит!

Тёма опять кивнул.

А дедушка улыбнулся.

Только бабушка не улыбалась. Она напряженно смотрела вниз. Похоже, там было неспокойно.

— Сейчас начнется штурм, — сказала бабушка. — Потому-то они и не стали особенно сражаться за поросенка. Им нужны мы.

— Если бы мы… — всхлипнул дедушка. — Мы-то что! Мы уже воздушные. Им нужны дети! Живые маленькие дети!

Бабушка вздрогнула и нервно спустила стрелу.

— Ты что! — закричал дедушка. — Ведь последняя!

И сразу сник.

— Впрочем, что это меняет… одна стрела… а их — вон сколько.

Волков было и правда видимо-невидимо, как будто они размножились или послали за подкреплением.

— Там половина тени, — сказала бабушка. — Обман зрения. Оборотень нас специально пугает. Он умеет плодить двойников. Это все его отпечатки, клоны. В общем, иллюзии, как в кино. Но и настоящих волков там немало.

Тёма вздрогнул — он увидел, что один низкорослый и коренастый волчонок смотрит на него с какой-то недоброй человеческой ухмылкой.

«Совсем как Витек. Неужели это он? Откуда он здесь? Выследил? Значит, теперь он всю жизнь будет меня преследовать и побеждать!» — подумал Тёма. И ему стало совсем плохо.

Вдруг бабушка резко выпрямилась и показала на небо.

— Звезда! — закричал дедушка. — Большая Артемида! Она взошла! Спасены!

Затаив дыхание, Тёма и Кира смотрели, как бабушка гордым, требовательным жестом протянула руку к своей звезде и сейчас же прямо с неба в ее колчан золотым дождем посыпались стрелы.

— Хватит пока.

Бабушка одним взмахом остановила поток и вынула из переполненного колчана золотую стрелу с пестрым оперением.

И начала стрелять, теперь уже ни на секунду не опуская лук и почти не целясь.

Волки пришли в смятение. Видно было, что они не ожидали такого сопротивления — наверное, Вервульф заверил их, что противники остались безоружными. Поджав хвосты и бросив раненых, они обратились в позорное бегство, но бабушкины стрелы настигали их и разили наповал.

Тогда Вервульф подскочил на месте, завертелся волчком и стал раздваиваться, расстраиваться, удесятеряться, как в калейдоскопе создавая себе новых двойников.

— К сожалению, воображаемые волки не менее опасны для человека, чем настоящие, — объяснил дедушка.

— Но ведь, наверное, они существуют только до тех пор, пока существует сам Вервульф? — догадался Тёма.

Бабушка и дедушка переглянулись.

— Мой внук! — сказал дедушка с гордостью. — Светлая голова! Будет ученым!

А потом вздохнул:

— Беда в том, что Вервульф неуязвим. Стрелами его не возьмешь. Как и его двойников.

Хлюп! Блям! Страшная рожа Вервульфа на секунду присосалась к стеклу — в метре от открытого окошка, через которое стреляла бабушка.

— Ой-ой-ой! — испугалась Кира.

Бабушка выпустила стрелу, но Вервульф только расхохотался жутким смехом, от которого у Тёмы пошли мурашки по коже.

— Что же делать? — в отчаянии вскрикнул он.

Дедушка крепче прижал к себе Тёму и Киру, как бы пытаясь защитить их от злых сил своим могучим телом.

Бабушка опустила лук.

Это было страшнее всего. Ее колчан был набит стрелами, но стрелы были бесполезны.

Вервульф, окруженный своими многочисленными двойниками, расхаживал внизу, облизываясь и явно готовясь к прыжку.