Но шансов не было. В своих стремлениях — ради мира, ради себя, ради мужа — она половинчатых мер не признавала.

Взревел мотор. Алан обернулся и увидел человека в бульдозере. Рядом еще двое. Приступали к очередному участку набережной.

Быть может, когда-нибудь рабочие ЭГКА станут рассказывать об Алане легенды, занимательные истории о чудном американце, который одет по-деловому, но бесцельно шатается по берегу, прячется за земляными кучами и в пустых котлованах. С ним это не впервые — пытаясь исчезнуть, только навязчивее лезет на глаза.

Вернулся в шатер — молодежь спала в виниловой темноте. Скатал ковер, положил под голову.

Он сидел один на верхней палубе. Дело к полуночи, за звездами неба не видать, пароход тихонько плюхает по узкому протоку, жаркий ветер, костры вдалеке. Руби в поношенной желтой рубашке стояла у перил, Алан подошел сзади. Не успел к ней потянуться, она сама прислонилась к нему. Он обнял ее, она развернулась, и он утонул в ней, и губы ее отдавали пивом. Они добрались до ее каюты и остаток поездки в основном проводили там.

Поженились с головокружительной скоростью, но Алан вскоре заметил, что она смотрит сквозь него. Кто он такой? Велосипедами торгует. Это мезальянс. Алан ограниченный. Он пытался дорасти до нее, расширить горизонты, смотреть ее глазами, но лопатой часы не починишь. Спасительны оказались командировки — всевозможные поездки, новые рынки для «Швинна», и Руби это очень ценила. Поначалу, на Тайвань, в Японию, в Китай и Венгрию, она ездила с ним — и блистала. Она была дьявольски обаятельна, она искрилась. Все успевала посмотреть, со всеми познакомиться. Ослепительная гостья — они там в жизни не встречали таких капризных, любознательных и жизнерадостных американок.

Но Алана она стеснялась. Он не знал и половины тех, кого она поминала, — диссидентов, философов, вождей в изгнании. За столом он искал какого-нибудь промышленника, кого-нибудь из мужей, чтоб имел некое представление о профсоюзных ставках и сроках поставок и никакого — о потенциале гражданского общества в Шри-Ланке. Иногда ему везло, и они с промышленником вместе прятались от блеска идеалистов, споривших о частностях не пригодных к осуществлению планов и не подлежащих финансированию мандатов.

Тогда-то Алан и понял, что идеальный муж для Руби — какой-нибудь Кеннеди или Рокфеллер. Аристотель Онассис, Джордж Сорос. Богатый, влиятельный покровитель, чтоб отдернул занавес, явил ей власть, показал рычаги и кнопки. Дал денег на ее замыслы. Когда Руби злилась, когда Алан виделся ей палкой в колесах, она била под дых.

— Не бывает никаких «единственных», — как-то раз объявила она. Они ужинали в Тайбэе с поставщиком и его супругой. Женатыми сорок лет. — Это нелогично, что только единственный человек в мире тебе подходит, — сказала она. Выпила не один бокал и теперь с удовольствием рассуждала вслух. — Математика против! С кем оказался ненароком, с тем и будешь.

Открыл глаза в шатре у моря. Молодежь спала. Они думают, он ничто, ноль без палочки. А они в курсе, что он плавал в Рио-Негро с крокодилами? Что однажды утром его чуть на куски не разорвали, и в тот день — единожды за всю жизнь — за него билась только его неизменно жестокая бывшая жена?

Алан порой видел, как матросы скакали за борт, зашел разговор о крокодилах, прочли лекцию, затем повторили: нападения крайне редки, крокодилов человечье мясо не интересует, разве что река сильно обмелеет, случится нечто из ряда вон, оскудеют или исчезнут их обычные источники пропитания.

И пока пароход стоял у причала в городе, стайка пассажиров поддалась соблазну и беспечально поплавала. Нормально, говорили они. Стояли на отмели, поблизости плескались деревенские дети, все в реке, и гигантские рептилии никого не жрут. Решили, что здесь и крокодилов-то не водится, но через несколько минут на другом борту загомонили. Матрос ловил рыбу и поймал крокодиленка не крупнее ботинка. Алан и Руби кинулись поглядеть — ну да, вылитый крокодил из книжки. Прикус невероятный, а морда такая, будто его сейчас хватит удар.

Алан купаться не собирался. Но, увидев, как крокодилье дитя бьется на палубе, сообразив, что от этой твари до пассажиров и детей на отмели рукой было подать, Руби решила, что угрозы нет, прыгнула в воду, поплескалась, хотела и Алана заманить. Он отнекивался, а потом она стояла, прижавшись к нему и обернув плечи полотенцем.

— Зря ты не искупался, — сказала она.

И все — этого ему хватило. Однако он надумал пойти дальше — отыскал на пароходе лодку, спустил на воду, спустился сам. Решил, что отгребет на середину реки и прыгнет в воду.

Лодчонка крохотная, скорее каяк, в воде сидела низко. Алан погреб, вытянув ноги, — вроде все нормально. Вскоре, однако, собралась толпа, вся команда сгрудилась палубой ниже Руби и смотрела на Алана, ужасно веселясь. Руби стало интересно, и вскоре она поняла, что́ их так развлекает. Лодка была не на плаву, дырявая и уже погружалась в реку. Наблюдая, как Алан постепенно утопает, матросы захохотали громче, а когда он заметил и сам, они аж за бока схватились, глядя, как торопливо он разворачивается, надеясь успеть назад, прежде чем утонет совсем.

Алану внушали, что крокодилы не опасны, что они нападают на людей, только если оголодали, а река обмелела, но в любом зверо-человечьем перемирии случаются аномалии — помощникам служителей в зоопарках тигры еженедельно откусывают руки, дрессировщиков затаптывают слоны, — а тут Алан тонет в Рио-Негро, в тридцати ярдах от парохода, если что не заладится, если крокодилы сочтут его питательным, матросы приплыть на помощь не успеют.

Алан старался не выдать паники, напоминал себе, сколь маловероятно, да вообще невозможно нападение крокодила, но, с другой стороны, а вдруг? В двадцати ярдах от парохода вода захлестнула борта, и лодку с устрашающей скоростью затопило. Движение прекратилось, лодка почти исчезла в ржавой воде, и вскоре Алан тонул в реке, где кишат крокодилы и бог знает что еще.

Он отчаянно хотел поплыть к пароходу, и побыстрее, но боялся, что плеск и брыкание привлечет зубастые пасти. К тому же он хотел вернуть лодку на борт, это же он придумал заняться греблей — на редкость, как выясняется, идиотская идея. Он не желал отпускать лодку на дно и сжимал ее ногами. Понимая, что речные хищники, вероятно, увлеченно наблюдают, как он болтает конечностями. А лица на пароходе хохотали. Некоторым даже прискучило. Они отвернулись.

В какой-то миг Алан поглядел на пароход и подумал: ну вот, пожалуй, и все. Видимо, это последнее, что я увижу. Красивый пароход, а наверху очаровательная Руби — которая склонилась через перила и вдруг заорала:

— СПАСИТЕ ЕГО!

Чуть за борт не свалилась. Перегнулась через перила, замахала руками команде, собравшейся внизу.

— БЛЯХА-МУХА, ДА СПАСИТЕ ЖЕ ЕГО, УРОДЫ!

И повторяла эту и другие вариации своей директивы еще с минуту, пока трое матросов не спустились на воду и не приволокли Алана назад.

Когда Алан вошел в номер, на телефоне мигал красный огонек. Сообщение от Ханны.