Одним из наиболее важных событий в исследованиях взаимоотношений в системе разум – мозг было, я думаю, обнаружение синдрома навязчивых состояний как следствия энцефалитической летаргии. Поскольку этому наблюдению больше полусотни лет, оно вполне могло быть забыто. Я наблюдал огромное множество пациентов, чья психическая жизнь была полностью захвачена компульсивными мыслями, компульсивным говорением и компульсивным поведением в такой мере, что это часто приводило к тяжелой форме инвалидности. То были случаи, когда источником психических расстройств были физические нарушения, и одной из областей, глубоко вовлеченной в эту болезнь, был ствол мозга, в особенности те его участки белого вещества, которые прилегают к водопроводу.

По моему мнению, описанные выше симптомы были связаны с дефектом ингибиторного контроля со стороны нейронов, чья функция состоит в том, чтобы двигать ментальным аппаратом – если использовать грубую аналогию. Это не означает, что нейроны, составляющий анатомический субстрат мышления, располагаются в стволе мозга. Напротив, имеются данные, позволяющие предполагать, что эти нейроны, оказавшиеся в состоянии повышенной активности вследствие их неспособности к торможению, находились далеко за пределами зоны поражения.

Синдром навязчивых состояний, сравнимый с состоянием постэнцефалитических пациентов, довольно часто наблюдается у людей, не пострадавших от энцефалита, которые время от времени переходят от состояния ремиссии в состояние рецидива, что дает основание предполагать обратимость нарушения биохимического статуса. Если ремиссия не наступает, положительный эффект может дать бифронтальная лейкотомия. В этом нет сомнений. Я опубликовал случай (20), иллюстрирующий эту последовательность событий с удовлетворительными показателями, наблюдавшимися в течение многих лет. Я полагаю, что в этих случаях эффективным оказалось удаление нейронов-мишеней в результате воздействия на них чрезмерно активных центров ствола мозга. Сами же нейроны-мишени (являющиеся частью анатомического субстрата мышления и разума) лежат во фронтальной коре, а не в стволе мозга. Я не собираюсь утверждать, что в этой связи фронтальная кора имеет особое значение. Я просто думаю, что анатомический субстрат мышления и разума должен быть широко распространен по всей коре, и удаление других областей коры могло бы привести к такому же результату.

Далее – это проблема шизофрении. Здесь мы наблюдаем расстройство с характерными проявлениями – нарушение мышления, неадекватный аффект или вовсе отсутствие аффекта, вынужденное мышление, заблуждения и призрачные представления, галлюцинации и т. д., в основе которых, несомненно, лежат органические причины, хотя ни одна из них так и не была обнаружена. Генетический фактор в этом заболевании чрезвычайно важен. Если один из сиблингов подвержен этому расстройству, шансы на то, что другой тоже страдает этим расстройством, составляют 14 %, в отличие от общего уровня ожидания, который равен 0,8 %. Гены представляют собой физические элементы. Отсутствие какой-либо структурной патологии предполагает биохимическое отклонение – вероятно, энзиматический дефект. Можно утверждать, что при заболевании шизофренией поражен только орган мышления и разума, однако глубокий анализ результатов наблюдений многочисленных случаев привел меня к убеждению, что в это заболевание вовлечен и сам думающий, так же как и его мысли.

Мне довелось обсуждать эту проблему с Расселом Брэйном. Бывший дуалист, он обратился к тому, что сам называл нейтральным монизмом, и это, я думаю, адекватная характеристика и моей собственной позиции.

Я ничего не сказал о ваших замечательных наблюдениях интерпретативной коры или наблюдениях за речью, которые имеют классическое значение, так как, на мой взгляд, они не имеют прямого отношения к вопросам, которые были в центре внимания данного обсуждения.

Список источников

1. Jackson, J. H. 1931. Selected Writings of John Hughlings Jackson. Vol. II, p. 84. London: Hodder and Stoughton.

2. Adrian, E. D. 1966. In Brain and Conscious Experience, J. C. Eccles, ed. New York: Springer-Verlag, p.238.

3. Selected Writings. Vol. I, p. 242.

4. Selected Writings. Vol. I, p. 289.

5. Selected Writings. Vol. II, p. 402.

6. Selected Writings. Vol. I, p. 205, footnote.

7. Selected Writings. Vol. I, p. 241.

8. Selected Writings. Vol. II, p. 98, footnote.

9. Selected Writings. Vol. I, p. 205.

10. Selected Writings. Vol. I, p. 205, footnote.

11. Selected Writings. Vol. II, p. 207.

12. Belt T. The Naturalist in Nicaragua. Everymans Library, p. 69.

13. Thorpe, W. H. 1966. In Brain and Conscious Experience. J. C. Eccles, ed. New York: Springer-Verlag, p.472.

14. Young, J. Z. 1965. Proc. Roy. Soc. B. 163:235.

15. Dawson, G. D. 1958. Proc. Roy. Soc. Med. 51:531.

16. Denny-Brown, D., E. J. Kirk, N. Yanagisana, 1973. J. Comp. Neur. 151:175.

17. Jefferson, G. 1944. B.M.J. 1:1.

18. Cairns, H. 1952. 75:109.

19. Strich, S.J. 1961. Lancet. 2:443.

20. Symonds, Sir C. 1956. Imprensa Medica. Lisbon.

Когда текст этой монографии был полностью готов, я отправил копию сэру Чарльзу Саймондсу, лондонскому неврологу, к которому я питаю глубокое уважение и восхищение. В ответ я получил письмо с приложением критического анализа моей монографии. В ответ я написал ему следующее:

«Благодарю Вас за письмо и за “Размышления” по поводу “Тайн разума”. Отправляя Вам свою рукопись с Эдрианом, я надеялся и ожидал от Вас именно такого ответа. Однако я едва ли мог надеяться на столь подробный анализ. Стиль изложения просто замечателен. Вы пишете, что были слишком критичны. Да, конечно, но это именно то, чего я желал. Мне так же, как и Вам, интересна только правда.

Ваши наблюдения самым прекрасным образом дополняют мои. Некоторые из них станут источником информации для читателей моей книги и помогут им понять, какие события разворачиваются на широких полях неврологии. Ваше обсуждение философии великого клинициста Джона Хьюлингса Джексона и ваше неврологическое исследование взаимосвязи “психических ментальных заболеваний” с нарушениями мозга расширят перспективы этой монографии – если Вы согласитесь принять предложение, которое я намерен сделать: мне бы хотелось опубликовать Ваш критический анализ точно в том виде, в каком я его получил от Вас. Я помещу его сразу после основного текста. Ваши возражения и вопросы дадут мне возможность понять, что в моем описании было не совсем ясным, и принять ваши возражения, если я с ними соглашусь. В связи с вышесказанным я предполагаю вслед за Вашим критическим эссе разместить краткое пояснение, озаглавленное “Послесловие”.

Надеюсь, что Вы таким образом присоединитесь ко мне в моем устремлении. Воспоминание о нашей дружбе неизменно наполняет меня радостью. Начиная с того лета, когда мы занимались нейропатологией, сидя рядом за микроскопами в лаборатории Годвина Гринфилда на Квин-сквер. Через годы мы возобновили ее в Вашем доме и в клинике Харви Кушинга в Бостоне, а также в “нашем доме”, здесь, в Монреальском неврологическом институте!