— Тебе это понравится, — продолжал Раф мягко. — Я тебе обещаю.

— Я… да, — быстро согласилась Алана, прежде чем мысли потекли по другому руслу и страх опять охватил ее. — После завтрака?

— После завтрака.

Раф переключил внимание на крючок, зажатый в тисках. Он вытащил крючок и осторожно погрузил острый конец в кусочек шерсти, выстилавшей дно коробочки.

— Ты сможешь сейчас заснуть? — спросил он. — Или ты хочешь, чтобы я немного посидел около твоей кровати?

Затем поднял глаза, стараясь поймать и удержать ее взгляд.

— Я не дотронусь до тебя, пока ты сама об этом не попросишь, — пообещал Раф. — И я совсем не жду этой просьбы.

— Я знаю, — тихо ответила Алана. Она на самом деле доверяла Рафу. Осознание этого ярким лучом мелькнуло в темных глубинах ее мозга, заполненных страхом и потерей памяти.

— Ты согласишься побыть со мной? — прошептала Алана. — Всего несколько минут? Я знаю, это звучит по-детски.

— Тогда мы оба дети, — с легкостью произнес Раф, оборвав ее на полуслове, — потому что я предпочитаю посидеть около тебя, а не оставаться одному.

Алана провела кончиками пальцев по его усам.

— Спасибо, — выдохнула она.

Прикосновение было настолько легким, что казалось нереальным, но она почувствовала его всем телом.

И он тоже. Его глаза приобрели рыжевато-карий оттенок, отблески пляшущего пламени отражались в них.

— Моя прелесть, — выдохнул Раф. Затем он отвел взгляд, чтобы Алана не увидела его страстного желания.

— Поднимайся наверх, пока ты не замерзла, — предложил он. — Я сейчас здесь все уберу.

— Можно, я могу?

— Нет. Это займет не больше минуты.

Поколебавшись, Алана повернулась спиной, а Раф начал ловко рассортировывать материалы по коробочкам и складывать их на поднос.

Когда она уже не смотрела на него, Раф поднял глаза, не обращая внимания на блестящие кусочки материала в руках. Молча, не отрываясь, наблюдал он, как поднимается она по узкой лестнице на чердак.

Падающий от лампы свет отражался в черных блестящих волосах Аланы, как отражаются звезды в подернутой ветром глади полуночного озера. Нежная струящаяся ткань зеленой ночной сорочки обрисовывала женственные изгибы ее тела, то обнажая, то скрывая их. Ее босые ноги под колышущимися складками одежды казались маленькими, изящными, удивительно уязвимыми.

Молча Раф беспощадно проклинал Джека Ривза.

Алана открыла дверцу чугунной плиты, используя прихват, который вышивала еще бабушка Рафа. В oгненном чреве ярко горели дрова, сложенные аккуратной стопочкой, оранжевые языки пламени, будто живые вырывались наружу и лизали толстую сковороду, стоящую на плите.

— Пока все хорошо, — бормотала Алана. Она закрыла дверцу, установила заслонку, окунула пальцы в блюдечко с водой, потом стряхнула воду с пальцев на сковороду. Крохотные белые капельки воды зашипели, заплясали на горячей черной поверхности

— Отлично

Кухня была залита золотистым светом керосиновой лампы, до рассвета оставалось еще не менее получаса. Охотничий домик насквозь пропитался ароматом бекона и кофе, заманчивый запах добрался и до других хижин, подстегивая их обитателей побыстрее выбраться из постели.

С улицы, прямо напротив кухонной двери, доносились ясные четкие звуки — это Раф колол дрова для плиты. Звуки внушали удивительное спокойствие; они обещали тепло и напоминали, что Раф находится где-то поблизости.

Какие-то отдельные музыкальные ритмы слабо зазвучали у Аланы в голове, прокладывая себе путь вниз, к голосовым связкам. Она почти неслышно что-то замурлыкала себе под нос, практически не осознавая, что делает. Это был слишком слабый намек на звук, скорее надежда на песню, чем сама песня.

Взяв кувшин, наполненный тестом для блинов, Алана стала наливать на сковороду кремовые кружочки. Когда пузырьки лопались и тесто веселой струйкой уже не скатывалось в дырочки, она аккуратно переворачивала каждый блин. Вскоре на плите, чтобы не остывали, возвышались несколько горок блинов рядом с толстыми аппетитными кусочками бекона, уже приготовленными и отставленными в сторону.

Она налила еще теста на сковороду и почувствовала, что сзади кто-то подходит к ней.

— Пока мне больше не надо дров, Раф, — произнесла Алана, оборачиваясь и отставляя кувшин в сторону. — Пока я… о!

Стэн, а не Раф, подошел сзади к Алане. Алана машинально сделала шаг назад, забыв о горячей плите.

— Осторожнее! — Стэн непроизвольно бросился к ней, стараясь уберечь ее от ожогов.

Алана отклонилась назад, тыльной стороной ладони дотронулась до раскаленной плиты. Вскрикнула от боли, отпрянула в сторону, пытаясь ценой новых ожогов избежать прикосновений Стэна. Желая помочь, он опять бросился к ней.

— Не прикасайся к ней.

Голос Рафа звучал настолько холодно и взбешенно, что Алана едва узнала его.

Стэн, напротив, узнал его голос сразу. Он тотчас отступил назад. Едва голубые глаза Стэна оценили ужас, отразившийся на лице Аланы, он сделал еще несколько шагов назад, уступив места столько, сколько ей требовалось.

— Ты думаешь, черт возьми, что делаешь? — спросил Раф.

Голос ровный, низкий, в нем слышалось еле сдерживаемое бешенство. Дрова, которые он принес для плиты, упали в ящик с сильным грохотом, напомнившим выстрел в напряженной тишине.

Хотя Раф не сделал ни единого движения в сторону Стэна, блондин пятился назад весь путь к двери между столовой и кухней, прежде чем заговорил вновь.

— Виноват, — бормотал он. — Мы с Бобом подумали, что Алане, возможно, требуется помощь… в чем-либо.

— Вы с Бобом? О Господи, — прорычал Раф. — Самый идиотский дуэт, какой только можно встретить.

Стэн вспыхнул.

— Послушай, Уинтер…

— Иди скажи Бобу, если Алане потребуется помощь, которую вы имеете в виду, я первый ее предложу. Дошло?

Стэн поджал губы, но коротко кивнул, как бы соглашаясь с приказом Рафа.

— Ты проскочил мимо, — зловеще прошипел Раф. — Ты меня понял?

И опять Стэн коротко кивнул. Раф повернулся к нему спиной и направился к Алане.

— Дай я осмотрю ожог, — нежно произнес Раф. Перемена в голосе была поразительной. Голос звучал мягко, ласково, успокаивающе, казалось невероятным, что он принадлежал тому же самому человеку, который только что в пух и прах разнес Стэна.

— Все в порядке, цветочек, — шептал Раф. — Я не причиню тебе боль.

Глубоко и прерывисто дыша, Алана протянула Рафу обожженную руку.

В том месте, где кожа коснулась плиты, появились две красные полоски, при виде которых Рафа охватил приступ сильнейшего гнева, будто молния пронзила его насквозь. Повернувшись на пятках, он подошел к холодильнику и вытащил оттуда пригоршню льда. Он смочил кухонное полотенце, завернул в него лед и протянул его Алане.