Глава V. Определяющие факторы и особенности крестьянского протестного движения

5.1. Крестьянский вопрос в Белом движении

В крестьянском сознании все политические проблемы воспринимались через призму земельного вопроса, поэтому крестьянство поддерживало те политические лозунги, которые обещали крестьянам землю. В крестьянской среде, к примеру, лозунг «Грабь награбленное!» считался как вполне справедливое средство удовлетворения крестьянских требований. А вот лозунг, предложенный Белым движением – «Единая, Великая и Неделимая Россия», – оказался для крестьянства туманным и неопределенным.

Отношение основной части генералов и офицеров Белого движения к решению земельного вопроса для крестьянства выражалось в следующем: учитывая сложившиеся объективные обстоятельства, провозгласить о намерении провести аграрную реформу, но осуществление ее отложить на будущее. Расчет делался на скорейший вооруженный захват власти в России, последующий созыв Учредительного собрания – существовало мнение о юридической неправомочности власти одного белого правителя разрешать аграрный вопрос. В Декларации Добровольческой армии от 14 апреля 1918 г. было записано: «Вопросы о формах государственного строя являются последующими этапами, они станут отражением воли русского народа после освобождения от рабской неволи и стихийного помешательства»[133]. Представители Белого движения надеялись, что Колчаку, Деникину, Юденичу, Врангелю удастся победить большевиков и силою штыков утвердить свою власть в России – тогда острота вопроса о земельной реформе угаснет, установятся привычные порядки. Однако командующие белогвардейскими армиями – профессиональные и квалифицированные военные – оказались неопытными политиками. Показательно в этой связи признание адмирала Колчака: Верховный правитель белой России не ставил перед собой «никаких решительно определенных политических целей». Свою миссию («временную, переходную») он видел в том, «чтобы путем победы над большевиками дать стране известное успокоение, чтобы иметь возможность собрать Учредительное Собрание, на котором была бы высказана воля народа…, когда он мог бы взять управление в свои руки, то есть выбрать правительство по своему желанию»[134]. Начав вооруженную борьбу с большевиками в конце 1917 г., лидеры Белого движения недооценили крестьянский вопрос, который имел в условиях гражданского противоборства белых и красных в крестьянской стране глубокий идеологический смысл. В результате с заявлениями по крестьянскому вопросу они опоздали более чем на год[135].

В решении аграрной проблемы перед руководителями Белого движения возникло объективное противоречие. С одной стороны, свершившийся в ходе революции захват помещичьих и других частновладельческих земель поставил вопрос о необходимости легализовать данный процесс, направить захваты в деревне в мирное русло, чтобы не посеять недовольство белой властью среди крестьян участников земельного передела. В то же время, с другой стороны, не вызвать возмущения в среде прежних собственников.

К началу 1919 г. в среде Белого движения проявилось осознание необходимости разработки и реализации основного для страны вопроса, крестьянского, решение которого позволяет получить необходимую социальную базу и поддержку основной части народа – крестьянства. Во Всероссийском Национальном центре, созданном кадетами, при обсуждении перспектив гражданского противоборства в России усилилось мнение о недостаточности опоры только на военную силу и установки на решение аграрного вопроса будущим Законодательным собранием и государственной властью. Рассматривались условия для создания поддержки белой армии «в широких кругах населения». Чтобы получить возможность в борьбе против большевизма опереться на крестьянство, предлагалось провозглашение лозунгов о земле, созвучных психологии крепкого крестьянина – хозяина. В то же время отвергался расчет на привлечение крестьянства лишь обещаниями – в подобном подходе скрывалось неприятие популистской политики большевиков, которая в 1917 г. привлекла народ обещаниями земли и мира[136].

Национальный центр подготовил несколько проектов преобразований. Земельный проект основывался на принудительном отчуждении части земель, которые должны переходить к «трудовым земледельцам на правах собственности». В то же время специально оговаривалось восстановление прав собственности «на все захваченные земли» и право «потерпевших убытки на справедливое вознаграждение»[137]. В ходе обсуждения проекта 22 и 24 декабря 1918 г. в Екатеринодаре один из основателей Национального центра А. А. Червен—Водали подчеркивал: «Нельзя рассчитывать на успех борьбы с большевизмом при помощи одних штыков, необходимы также меры, способные убедить население в том, что возрождаемый порядок лучше большевистского. Для этого необходимо, во-первых, удовлетворить его продовольственную нужду, во—вторых, дать ему уверенность в том, что старый земельный строй не восстановится, и что его настроения получат известное удовлетворение… Обещания этого рода… встретят сочувствие более твердого и здорового слоя трудового крестьянства. Проект не содержит огульного отрицания помещичьего землевладения. Если помещики могут вновь взяться за свое разрушенное революцией хозяйство, то тем лучше; но так как в большинстве случаев этого, очевидно, не будет, то надо так или иначе распределить освобождающуюся землю. Это дело может быть возложено на особые комиссии из мировых посредников, которые должны будут, руководясь учетом всех местных условий, не передавать землю, а давать разрешение на ее покупку». При этом обращалось внимание на возможность за счет реформы получить финансовые средства и «хотя бы отчасти поправить расстроенные государственные финансы» посредством «взимания с крестьян, покупающих землю, несколько большей суммы, чем уплачиваемая помещикам»[138].

Другой проект Национального центра предусматривал расширить функции гражданского управления на территории, контролируемой белой властью, передачей власти на местах начальникам губерний и уездов, назначаемых правительством[139]. Основные положения Временного положения об органах самоуправления сводились к следующему: прежние земства объявлялись распущенными, для текущей работы создавались новые земские управы, но их распорядительные полномочия сокращались: администрация имела право приостанавливать решения управ. Персональный состав управ не избирался, а назначался[140].

Признание главнокомандующим Вооруженными силами на Юге России (ВСЮР) генералом А. И. Деникиным власти Верховного правителя России – адмирала А. В. Колчака, повлекло за собой обязанность принять установку Колчака: узаконить пользование захваченной крестьянами землей впредь до решения Национального собрания. 28 августа 1919 г. Колчак уведомил Деникина: общее руководство земельной политикой принадлежит исключительно Российскому правительству. Рамки законотворчества белых правительств, таким образом, ограничивались сверху Верховным правителем легитимацией предоставления крестьянам пользования той землей, которая в ходе революции 1917 г. была захвачена крестьянами и находилась в их фактическом владении. Как военный человек, наделенный диктаторскими полномочиями, но неискушенный политик[141], Колчак не придавал серьезного значения разработке законов: «А законы все—таки ерунда, – говорил он. – Не в них дело. Если мы потерпим новые поражения, никакие реформы не помогут, если начнем побеждать, сразу и повсюду приобретем опору»[142].

В организации управления Колчак руководствовался положениями военных уставов. Суть организации государственной власти в понимании Верховного правителя сводилась к следующему. Единоличная власть с диктаторскими полномочиями может действовать только в области военных действий и в течение определенного и короткого периода времени, основываясь на военных законоположениях. В данном понимании полевое управление войск – это диктатура, военное управление. Но управлять страной на основании «полевого положения» нельзя: оно не предусматривает осуществления функций государственной власти. Единоличная власть, как военная, должна дополняться вне сферы военных действий организованной гражданской властью, которая подчиняется военной власти. Таким образом, единоличная власть складывается из двух функций: верховного командования и верховной гражданской власти[143].

Осуществляя правление на основе указов, Колчак не издал специального нормативного документа по аграрному вопросу, ограничившись декларацией собственного Российского правительства от 8 апреля 1919 г., которой устанавливалось правило: все пользователи земли, не являясь собственниками или арендаторами, если ее засеяли и обработали, имеют право собрать урожай. Правительство декларировало принятие мер для обеспечения безземельных и малоземельных крестьян за счет частновладельческих и казенных земель, к тому времени уже перешедшей в фактическое владение крестьян. Однако осуществление данной декларации предполагалось в «будущем времени», самовольные захваты запрещались. В окончательном виде решение «векового земельного вопроса» относилось в перспективе к компетенции будущего Национального собрания. Правительством Колчака указанная установка осуществлялась в Сибири, где земельные отношения не имели той остроты, как в Европейской России: на необъятной сибирской территории не было проблемы недостатка земли и малоземелья, сибирское крестьянство не познало на собственном историческом опыте тягот помещичьего гнета. Для