— что он никогда не был в этих странах [Китае и Татарии], а навязал публике скудные данные, заимствованные из разных источников или им самим измышленные”[152].

И только во второй половине XIX в., когда европейские путешественники проникли во внутренние области Суматры и Калимантана и когда достоянием науки стали многочисленные и до той поры неведомые описания стран Южной и Юго-Восточной Азии португальских авторов XVI в., честь Одорико была полностью восстановлена. Конечно, домыслов, и при этом нелепых, у Одорико много, куда больше, чем у Монтекорвино и Журдена. Но как раз те его сообщения, которые в XIV—XVIII вв. вызывали наибольшее сомнение, получили полное подтверждение в XIX и XX вв. и ныне расцениваются как свидетельства его незаурядной наблюдательности.

Высмеивались, например, его описания страны Ламбри, где “вся земля в общем владении и нет никого, кто по праву мог бы сказать: эта или та земля моя”. Ложью считалось утверждение Одорико, что в Ламбри “все женщины общие”. А между тем Одорико совершенно верно описал особенности родового строя батаков и минангкабау — племен Западной и Центральной Суматры. Соответствуют истине сведения Одорико о людях с клеймеными лицами в Самудре (Сумольтре), области, расположенной в северо-западной части Суматры. Сто лет спустя участник китайских экспедиций Чжэн Хэ, Фей Синь, описал эту землю как царство пестролицых (Хуамяньго)[153], а еще через пятьсот лет было установлено, что у батаков в ходу татуировка, причем особенно охотно они украшают ею свои лица. Сведения Одорико о Суматре чрезвычайно важны и ценны еще и потому, что они отражают один из наиболее темных периодов в истории этого острова. В XII—XIII вв. пришло в упадок могущественное государство Шривиджая, центр которого находился в районе современного Палембанга. Зато возросло значение городов и селений, расположенных в устьях крупных суматранских рек. Эти города (Аче, Ламбри, Самудра) стали центрами транзитной торговли, а во второй половине XIV в. здесь осели гуджаратские, малабарские, бенгальские купцы-колонисты и началась быстрая исламизация местного населения.

Одорико побывал в этих суматранских торговых городах в ту пору, когда они еще только набирали силу. Сопоставление его данных со свидетельствами китайских мореплавателей начала XV в. позволяет составить представление о развитии этих центров транзитной торговли, расположенных на пути из Индии в Китай. Правдивы сообщения Одорико (касающиеся Китая) о ловле рыбы с помощью бакланов, о мучительной процедуре, которой подвергаются китаянки, уродуя свои ноги, и о странном обычае отращивать на мизинце ноготь чудовищной длины. Подвергались сомнению не менее правдивые сведения о страшных пиявках в озере на Цейлоне. Даже птица “о двух головах”, встречающаяся, по словам Одорико, на этом острове, оказалась вполне реальным созданием. Разумеется, у цейлонских калао одна голова, но клюв их увенчан гигантским наростом, который при некотором воображении может сойти за вторую голову.

И что очень существенно: большинство этих сведений вошло в европейскую географическую литературу только благодаря Одорико — до него об этих реальных чудесах Востока не упоминали ни Марко Поло, ни Монтекорвино, ни Журден. До Одорико ни один европеец не был в Тибете, и, как отмечает Р. Хенниг, “то, что он рассказывает о посещении Тибета и Лхасы, столицы страны, доступ в которую европейцам был запрещен вплоть до 1904 г., имеет огромное культурно-историческое значение”[154].

В целом, однако, описания восточных стран Одорико уступают географическим повествованиям его предшественников. Диктуя свои воспоминания о долгом путешествии, Одорико, видимо, был настолько болен и слаб, что ему с трудом удавалось сосредоточиться на отборе наиболее ценных наблюдений, отсеивать малосущественные детали и критически оценивать все то, что ему запомнилось. Поэтому и проникли в его повествование ручные трабзонские куропатки, псоглавцы с острова Никоверан, черепахи величиной с соборный купол; поэтому появились во дворце яванских царей золотые лестницы и крыши; поэтому так много места он отвел чудесам, сотворенным останками четырех монахов-фанцисканцев, погибших в Тхане.

История повествования Одорико. Собратья Одорико по ордену приложили немало стараний, чтобы сделать повествование о восточных странах достоянием широких кругов читателей. Благодаря этому записки Одорико приобрели в XIV—XV вв. небывалую популярность, пожалуй не меньшую, чем “Книга” Марко Поло.

Бесчисленное множество списков ходило по всей Европе, причем наряду с латинскими версиями большое распространение получили итальянские и французские переводы. Кордье, долгие годы изучавший литературное наследство Одорико, описал 76 рукописей XIV—XV вв., хранящихся в библиотеках и музеях Италии, Франции, Англии и Германии. Его перечень (далеко не полный) включает 50 латинских, 18 итальянских, 6 французских и 2 немецкие копии повествования Одорико[155]. Копиисты и переводчики тех времен, естественно, не имели ни малейшего представления о законах текстологии, в силу чего в различных вариантах повествования появились добавления и вставки, в происхождении которых нелегко разобраться.

Помимо копий, явно восходящих к оригиналу, писанному рукой Гильельмо из Саланьи, имеются рукописи, в которых о Гильельмо не упоминается ни словом; зато в них появляются имена редактора текста, продиктованного Одорико, монаха Маркезино из Бассано и переписчика, которому в 1331 г. в Авиньоне попала в руки эта версия повествования, чешского францисканца Генриха Глацкого.

Кроме того, есть несколько латинских и итальянских копий, в которых содержатся подробности, отсутствующие во всех прочих рукописях. Кордье считает, что эта группа рукописей восходит к какому-то первоначальному тексту, который предшествует записи Гильельмо из Саланьи.

В XVI в. появились первые печатные издания повествования Одорико, но они внесли еще большую путаницу, поскольку издатели без ссылки на рукописный источник воспроизводили различные тексты. Так, венецианец Томмазо Джунти, преемник прославленного составителя собрания материалов средневековых путешествий Джан-Батисты Рамузио (1485—1557), включил во второй том географической хрестоматии (1582 г.) две версии повествования Одорико — полную, отвечающую тексту Гильельмо из Саланьи, и “малую”, которая, видимо, соответствует самому раннему варианту повествования.

Английский путешественник и издатель Ричард Хаклюйт опубликовал в конце XVI в. текст повествования Одорико, в общем довольно близкий к версии Гильельмо из Саланьи, но отнюдь ей не идентичный.

В 1529 г. Жан Сен Дени издал французский перевод повествования, выполненный в 1351 г. монахом Жаном Ле Лонгом из Ипра, причем текст Ле Лонга значительно отличается от всех прочих версий и содержит ряд добавлений неизвестного происхождения.

Наилучшие издания XIX—XX вв. основываются на версиях Гильельмо из Саланьи и Генриха Глацкого. Самым надежным следует считать издание Г. Юла и А. Кордье, составляющее том II собрания “Cathay and the Way Thither” (1913 г.). В основу его положена латинская рукопись парижской Национальной библиотеки — одна из лучших копий текста Гильельмо из Саланьи; кроме того, Кордье дал самые важные варианты всех основных версий.

Очень интересно и