– как законопослушным, так и преступным – обучаются, взаимодействуя с другими людьми в процессе общения. Обычно это происходит в группах между людьми, связанными какими-то личными отношениями. Основной причиной образования дифференцированных связей (ассоциаций) служит конфликт культур, а главной причиной систематического преступного поведения – социальная дезорганизация. Кресси, цитируя Сазерленда, так формулирует основные положения этой теории: «Когда люди становятся преступниками, это происходит потому, что они соприкасаются с преступным образом поведения, а также потому, что они оказываются изолированными от воздействия антипреступного образа поведения… Они становятся преступниками в силу переизбытка у них подобного рода «связей» по сравнению с теми «связями», которые у них имеются с антипреступным образом поведения».[237]

Теория дифференцированной ассоциации неоднократно подвергалась модификации как самим Сазерлендом, так и совместно с Кресси, а после смерти Сазерленда – одним Кресси. Это была одна из наиболее плодотворных для своего времени теорий. Она позволяла объяснить как «обычную», «уличную» преступность (street crime), так и беловоротничковую. Другое дело, что она, как и любая другая теория, не могла ответить на ряд вопросов (почему люди имеют те связи, которые у них есть; она не объясняет происхождение преступности и др.).

Наконец, следует упомянуть, что концепции Тарда и Сазерленда нередко рассматриваются как «теории научения» (learning theories).

«Чикагская школа» и экология преступности

Крупным явлением в истории криминологии является «Чикагская школа». Первые криминологические исследования в Чикаго начались в 20-е гг. прошлого столетия в Чикагском университете под руководством Э. Бёрджесса. Наиболее известные из участников этих исследований – К. Шоу, Г. Маккей, Р. Парк, Ф. Трэшер и др. В те годы Чикаго становится «криминальной столицей» США, в нем орудуют гангстерские банды (одна из наиболее известных – Аль Капоне). В результате их кровавых столкновений в 20-е гг. было убито свыше тысячи человек.

Чикагская школа прославилась прежде всего изучением влияния городской экологии на преступность. В результате исследований были выделены пять концентрических зон Чикаго, различавшихся по своим функциям в масштабах города, составу населения, стилю жизни, социальным проблемам (делинквентность, преступность, детская смертность, туберкулез, психические расстройства): центральный деловой и промышленный район, промежуточная зона трущоб, рабочие кварталы, жилые городские кварталы, пригородная зона коттеджей среднего класса («владельцев сезонных билетов» на электричку). Наиболее криминогенными оказались промежуточные районы между жилыми и деловыми, деловыми и промышленными кварталами.[238] Это объяснялось, в частности, тем, что в этот период промышленность и торговля вторглись в зону традиционных жилых застроек. Теперь проживание в этом районе становилось непрестижным, маложелательным. Поэтому именно здесь поселялись бедняки и многочисленные иммигранты.

Аналогичный экологический анализ в Балтиморе не подтвердил ряд выводов по Чикаго.[239] Это лишний раз свидетельствовало о некорректности распространения результатов локального исследования на все случаи жизни.

Чикагская школа провела интересные исследования подростковой делинквентности и преступности.[240]

Классической стала работа Трэшера по изучению чикагских банд.[241]

Остается добавить, что наследие Чикагской школы проявляется и в современных исследованиях экологии города, применении метода «картирования», привязки социального контроля к локальным условиям районов большого города.[242]

Теория субкультур

Теория субкультур возникла в результате исследований подростковой преступности и гангстеризма (бандитизма). В значительной степени она исходила из теорий аномии и напряжения. Классические работы – книга А. Коэна (род. 1918),[243] посвященная молодежным бандам, и проведенное Р. Клауордом (род. 1926) и Л. Оулином[244] (род. 1918) исследование различных делинквентных субкультур. Все трое подчеркивали значение конфликта между ценностями и целями «большого общества», а точнее – между целями среднего класса и возможностями подростков из низших слоев преследовать эти цели.

На недоступность ценностей культуры общества подростки реагируют созданием субкультуры со своими ценностями, целями и нормами. «Делинквентная субкультура извлекает свои нормы из норм более широкой культуры, выворачивая их, однако, наизнанку. По стандартам этой субкультуры поведение делинквента правильно именно потому, что оно неправильно по нормам более широкой культуры».[245] По Коэну, делинквентная субкультура, как протестная по отношению к культуре общества, отличается неутилитарным, злостным и негативистским характером. «Здесь явно присутствует элемент злоумышленности, удовольствие от причинения беспокойства другим, восторг от самого факта отвержения различных табу».[246]

Клауорд и Оулин также исходят из того, что «лица, занимающие различные положения в социальной структуре, не имеют равных шансов на успех».[247] Они различают и описывают три разновидности подростковой субкультуры: преступную, конфликтную и ретретистскую. Для преступной субкультуры характерны интеграция субъектов на различных возрастных уровнях и тесная интеграция представителей общепризнанных и незаконных ценностей, т. е. взаимодействие преступников со средой, включая скупщиков краденного, старьевщиков, юристов и т. п. Конфликтная субкультура – продукт трущоб, мира неудачников. «Молодые люди в подобных зонах подвержены острому чувству разочарования, возникающему в результате того, что доступ к цели успеха блокирован отсутствием каких бы то ни было институционализированных каналов, законных или незаконных».[248] Ретретистская субкультура состоит из тех, кто бежит от общества, но нуждается во взаимосвязях с себе подобными (прежде всего, это субкультура потребителей наркотиков). Ретретистский вариант приспособления возникает, по Мертону, как следствие «двойной неудачи»: длительной неудачи достичь провозглашаемых обществом (культурой) целей с помощью законных средств и невозможности (в силу разных причин – от страха до сильно развитого чувства совести) прибегнуть к незаконным средствам.

Сторонники теории субкультур уделяют значительное внимание соотношению различных видов девиантного поведения и социального контроля.

Близки к теории субкультур концепции У. Миллера (1968) и Т. Фердинанда (1980). Сравнительный анализ различных вариантов этой теории предпринят в «Криминологии» Г. И. Шнайдера.[249]

Конфликт культур

Т. Селлин (1896–1994) обратил внимание на криминологическое значение хорошо известных различий ценностей и норм разных культур. Когда представители одной культуры попадают в среду распространения другой культуры, возникает конфликт культур, нередко разрешающийся путем преступлений. Конфликт норм может возникнуть уже при переселении сельского жителя в город. Намного острее конфликт культур, «когда встречаются Запад и Восток или когда горный житель Корсики оказывается в нижнем Ист-Сайде Нью-Йорка. Конфликт культур неизбежен, если нормы культуры или субкультуры одной зоны перемещаются в другую или сталкиваются с нормами другой зоны».[250]

Конфликт между нормами различных культур может возникнуть: (1) когда эти кодексы сталкиваются на границе смежных культурных зон; (2) когда право одной культурной группы распространяется на территорию другой группы; (3) когда члены одной культурной группы переходят в другую группу.

Отечественным примером такой ситуации может служить уголовный запрет ряда «пережитков местных обычаев» (уклонение от примирения в случаях кровной мести, уплата и принятие выкупа за невесту двоеженство или многоженство и др. – ст. 231–235 УК РСФСР 1960 г.) в советской России. На практике «пережитки» (например, калым