Социально ответственные инвестиции и закупки нельзя назвать совершенно новым явлением. Значительно расширяться они стали в 1990–2000-х гг., когда новые технологии и возросшая чувствительность компаний к рискам потери «репутационного капитала» усилили позиции инвесторов и потребителей, придерживающихся социальных воззрений. Важным стимулом стала разработка ООН в 2006 г. Принципов ответственного инвестирования, установивших для корпораций стандарты ответственного экологического, социального и управленческого поведения. Как уже было отмечено, к 2012 г. около 230 пенсионных и других инвестиционных фондов приняли эти принципы на вооружение и обязались следовать им в своей деятельности.

Особый интерес социально ответственное инвестирование вызывает в европейских инвестиционных кругах. По данным Европейского форума устойчивого инвестирования (European Sustainable Investment Forum – Eurosif), сообщества, объединяющего 79 пенсионных и инвестиционных фондов, а также восемь национальных форумов устойчивого инвестирования, объем европейских активов, управляемых в соответствии с тем или иным стандартом социально ответственного инвестирования, в 2012 г. достиг €6,8 трлн, или почти $9 трлн{132}.Более того, похоже, что рост социально ответственного инвестирования в последние годы опережает рост инвестирования на континенте в целом, причем четыре из шести стратегий ответственного инвестирования растут с 2009 г. в среднем более чем на 35 % в год{133}. В США сопоставимый показатель составляет внушительные $3,3 трлн стоимости активов, управляемых согласно принципам ответственного инвестирования.

Под воздействием ли социально ответственного инвестирования либо иных факторов, но отчетность о результатах социально ответственного инвестирования вышла на первый план в крупных корпорациях всего мира. Такие институты, как бразильский Instituto Ethos, активно распространяют эту практику на свои страны и регионы, и в одной Бразилии уже насчитывается свыше 600 фирм, готовящих отчеты о социально ответственных инвестициях и демонстрирующие их совместимость с требованиями, предъявляемыми Ethos. Как заметил один наблюдатель, Ethos придал «официальный» характер социальной ответственности бизнеса в Бразилии, превратив ее в «обязательную для корпораций, которые хотят считаться прогрессивными и восприимчивыми к гигантским социальным проблемам страны»{134}.

Наряду с экспансией социально ответственного инвестирования происходит экспансия социального потребления. По данным Лиденберга и Грейса, объем мирового рынка органических продуктов и напитков в 2007 г. достиг $23 млрд, а продажа органических товаров для личной гигиены только в США – $9 млрд. По мере того как растет давление на компании с требованием отчитываться об их социально ответственной деятельности, им также приходится вслед за потребителями становиться социально ответственными покупателями и приводить свою систему снабжения в соответствие со стандартами социальной ответственности. Особенно активны на данном направлении японские, европейские и некоторые латиноамериканские компании, а также правительства этих стран.

Конечно, каким бы впечатляющим ни был рост социально ответственных инвестиций и закупок, они по-прежнему составляют ничтожно малую долю от общего объема соответствующей деятельности. Более того, пока нет однозначных свидетельств в пользу положительного влияния такого поведения компаний на их финансовые показатели или биржевые котировки акций{135}. Тем не менее по крайней мере некоторые компании ведут себя так, как если бы такое влияние существовало, а это уже многое значит.

Хотя на новых горизонтах благотворительности оживленно обсуждаются в основном негрантовые формы помощи на том основании, что традиционное выделение грантов не позволяет создать серьезного преимущества, но и в мире грантов недавно также появилось несколько важных инноваций. Более того, эти инновации лишь дополнили различные способы, посредством которых грантодатели попытались увеличить эффективность своих действий: это и гранты стартапам, и долевые субсидии, и пилотные проекты, призванные продемонстрировать работоспособность инноваций с тем, чтобы государство могло поддержать их в дальнейшем.

Одной из таких недавних инноваций стала практика «венчурной благотворительности», о которой мы уже говорили в этой книге. Она сочетает выделение крупных грантов с интенсивным консультированием по развитию компетенций и непосредственным контролем. Еще одной областью инноваций являются всевозможные конкурсы на выделение премий и получение средств за счет краудсорсинга. Эти инструменты называют «глотком свежего воздуха в мире грантов»{136}. В отличие от традиционных грантов, которые в основном разрабатываются и управляются отвечающими за соответствующие программы сотрудниками фондов, конкурсы, премии и краудсорсинг основаны на представлении о том, что существует рынок идей и что лучший способ распределения ресурсов фондов – использовать возможности этого рынка как можно эффективнее.

Некоторые премии выдаются постфактум, чтобы отметить выдающиеся достижения в той или иной области. Примером может быть Пулитцеровская премия по литературе или Нобелевская премия. Однако все большее распространение получают премии другого типа, которые выдаются по результатам открытого конкурса на лучшее решение конкретной проблемы. Примером тому может служить премия фонда X Prize, равная $10 млн и присуждаемая команде, первой достигшей установленной цели, скажем, создания частного пилотируемого космического корабля, способного достичь границы открытого космоса; или премия «Присуждайте свои награды» (Make It Your Own Awards) фонда Case Foundation, когда горожанам предлагается голосовать за то, какую из организаций, занимающихся местным благоустройством, следует наградить грантом в $25 000; или премия Toyota под названием «Идеи ради добра» (Ideas for Good) – ее вручают человеку или организации, сумевшим успешно применить одну из пяти категорий автомобильных технологий, разработанных компанией, для решения местной или общенациональной проблемы в иной сфере.