Как бы мне ни хотелось ее успокоить, я не могла ответить на этот вопрос за сестру.

Сексуальность была слишком индивидуалистической, чтобы ее можно было прикрыть бромами.

Итак, я крепко прижала ее руки к своему животу и посмотрела на ее красивое лицо в зеркале.

— Я рада слышать, что ты нашла человека, который тебя волнует, особенно после этого тупицы Марка из Парижа. — Она хихикнула, услышав мои слова, и нежность наполнила мою грудь, словно пары химического кайфа. — Просто помни о силе слова «нет». Доминант не единственный, кто устанавливает правила, да?

Она закусила губу и кивнула, ее взгляд поймал что-то, спрятанное в самых дальних уголках ее разума. Я воспользовалась ее отвлечением, чтобы развлечься реальной возможностью, которая задерживалась в уголках моих озабоченных мыслей, что Синклер вполне мог быть тем человеком, которого Жизель нашла в Мексике.

Я знала, что однажды он участвовал в этой сцене, потому что именно он убедил меня попытаться найти другого Доминанта, когда я призналась, что был вовлечена в подобные отношения в Англии.

Я знала, что Елена ненавидела извращения с горьким воодушевлением, для которой потребуются годы терапии и очень сильный, стойкий мужчина, чтобы успокоиться и исправиться.

Синклер не был тем человеком. У них были отношения не доверия и страсти, а драйва и взаимного восхищения.

Но Син был из тех людей, которые готовы были по уши впасть в зов сирены моей прекрасной, жизнерадостной сестры, и он был достаточно грешным, чтобы предаваться этому желанию, даже когда ему не следовало этого делать.

— Будь осторожна, да, bambina? — Я тихо позвала ее.

Она моргнула, снова сосредоточилась, а затем нахмурилась, когда раздался звонок в дверь, возвещая о прибытии моего сопровождающего на вечер. Ее глаза упали на высокий вырез моего корсета, ее взгляд скользнул по покрытой клеймом коже моей задницы, прежде чем снова вернуться к моим глазам.

— Ты тоже, Кози, ты тоже.

Козима

Богатство функций высшего общества Нью-Йорка не отличалось от функций высшей элиты и Ордена в Англии. Женщины были разодеты в дизайнерские наряды известных брендов, и сверкали пластическими операциями стоимостью в миллионы долларов, дизайнерами известных брендов и драгоценностями, в то время как все мужчины носили вариации классического костюма и галстука, как будто индивидуальность не одобрялась в таких кругах. Это было так. Это была главная причина, по которой Мейсон Мэтлок, один из самых богатых людей Нью-Йорка и наследник франшизы сети кофеен, использовал меня как очень красивую бороду (прим. переводчика ненастоящая девушка, которая служит прикрытием личной жизни, чаще всего нетрадиционной ориентации). Фанатизм не одобрялся, но тем не менее те, кто слишком отличался от других, часто ощущали на себе основную тяжесть острого языка общества, и Мейсон не хотел иметь дело с последствиями. Семья его матери также была итальянской и католической, поэтому я четко понимала его ситуацию. Я не думала, что он был трусом из-за того, что прятался, хотя я пряталась столько лет. У каждого из нас был свой крест, и я была рад время от времени помогать моему другу нести его крест.

Шум был катастрофическим для такой элегантной функции, но я была за него благодарна. Между группой и сплетнями у меня не было необходимости разговаривать с мужчиной, стоящим рядом со мной в баре.

— Ты выглядишь прекрасно. — Уэсли Лонгхорн посмотрел на меня с глубоким восхищением, и мне уже не в первый раз за эту ночь хотелось, чтобы вырез моего платья был не таким глубоким и чтобы Уэсли не был таким высоким.

— Спасибо, — пробормотала я и провела рукой по корсету моего золотого платья от Versace.

— Так на что это похоже? Быть моделью. — Он сделал большой глоток скотча и подмигнул мне. — Просто взглянув на тебя, я могу сказать, что ты тусовщица.

— В самом деле? — холодно спросила я, моя спина выпрямилась от напряжения.

— Ах, да. — Его рука нашла мою талию и плавно скользнула по моему бедру. — Такая девушка, как ты, должна любить хорошо проводить время.

Я изо всех сил старалась не закатить глаза, но это становилось все труднее. Правда заключалась в том, что таких людей, как Уэсли Лонгхорн, сын одного из крупнейших агентов по поиску талантов, в индустрии было предостаточно. Выплеснуть ему в лицо выпивку, как бы приятно это ни было, только помешало бы моей карьере, а не его.

У меня был опыт общения с мужчинами хуже, чем он, и я знала, как с ними обращаться.

Итак, я блаженно улыбнулась ему.

— Правда в том, что с моим мужем и двумя детьми… — Я наблюдала, как его фасад рушился, черта за чертой, пока его классическое американское лицо не расплавилось, как сыр чеддер. — У меня мало времени на тусовки. И я всегда ищу хорошую няню. Ты любишь детей, Уэсли?

Я все еще смеялась, когда через мгновение после того, как Уэсли убежал, появился Мейсон. Он вопросительно посмотрел на меня, но когда я ничего не объяснила, улыбнулся.

— Я оставлю тебя на пять минут, и ты попадешь в беду.

Я надулась, глядя на него.

— Ты оставишь меня на пять минут, и у меня возникнут проблемы. Кого еще мне нужно развлечь, пока тебя нет?

На лице Мейсона появилась знакомая улыбка, когда он рассмеялся. Ему было тридцать семь лет, намного старше меня по любым меркам, но его закаленная внешность слегка напомнила мне опытную внешность Александра, и я не сомневалась, что его возраст был той самой причиной, по которой я нашла его таким привлекательным. Его темно-каштановые волосы были зачесаны со лба, чтобы подчеркнуть квадратный разрез подбородка, нос римского патриция и темные глаза.

Впервые мы встретились однажды ночью, через месяц после того, как я переехала в город, когда особенно устала от своего роботизированного существования и поддалась своему любопытству, посетив местный БДСМ-клуб. The Bind был эксклюзивным заведением, которым управлял один из старых друзей Синклера, и именно поэтому я получила приглашение. Я пошла одна, не зная, что ищу, но нуждаясь в чем-то, что могло бы успокоить дикое беспокойство в моей душе. Именно там я нашла Мейсона, спорившего с человеком, который пытался пристегнуть его к седлу лошади. Я вмешалась, глядя в лицо большому Доминанту, пока не прибыл смотритель клуба, чтобы выпроводить его. Мы с Мейсоном провели остаток вечера, выпивая в баре и разговаривая о нашей взаимно неудовлетворительной личной жизни и больших смешанных итальянских семьях. С тех пор мы были друзьями.

— Я так рад, что ты смогла присоединиться