Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И дальше что?..
– Юрец стал получать от Кузнецова круглые суммы, вот офис на Петровке снял, а потом стал требовать у неё раздела имущества. Как будто не было никакого соглашения!
– Он всегда так делал, – поддержала Маргарита. – Он был не очень порядочным человеком.
– Это мы уже поняли! – сказал Гриша с досадой. – Это ясно. Только больше ничего не ясно! И кто спонсор?!
– У меня есть приятель от бизнеса, большой любитель всей этой чепухи – инопланетян, мексиканских плато, гигантских статуй и кругов на полях. Кузнецов его фамилия. Обожает всё загадочное. В науку не верит, лечится только у шаманов. Зубную боль заговаривает у знахарок. Я свёл его с Басалаевым, и они, можно сказать, нашли друг друга. Кузнецов давал деньги, а Басалаев снабжал его загадочным. Полная гармония.
– Значит, деньги в этой истории всё же были, – заключил Гриша.
– Я готов был его убить, – признался академик. – Да он сам помер.
Гриша поднялся из-за стола и стал ходить между яблонями.
Маруся сосредоточенно думала.
…Ничего не сходится, ничего!.. Фильм заказал и оплатил сам Басалаев. На деньги, которые для него нашёл Воскресенский. Зачем Юрцу это было нужно? Зачем он кричал в планетарии, что у него украли открытие?.. Чтобы испортить репутацию Воскресенского, обвинить его в плагиате – да ну, ерунда, стали бы проверять, и быстро выяснилось бы, что Воскресенский ничего не крал. Тогда получается… Нет, ничего не получается. Смерть мужа выгодна только Маргарите, но фильм заказал сам Басалаев!..
– Тупик, – сказал рядом Гриша. И добавил: – To pick – в переводе означает «подбирать»…
– Я подобрала фотографию, – вдруг быстро добавила Маруся и полезла в свою сумку. – У Басалаева была фотография! Вернее, рядом с ним! На полу валялась какая-то бумажка, и я её подняла. Вот она!..
Воскресенский уставился на помятый листок, Гриша тоже подошёл, опёрся о стол и стал смотреть.
– Хотите ещё чаю? – спросила Маргарита.
Маруся прижала кулачки к щекам – она всегда так делала, когда думала изо всех сил.
– Что-то должно быть связано с этой фотографией, – заговорила она. – Почему он держал её в руке? Кому он хотел её показать? Зачем? С ним тогда был только этот его помощник, Игнат Васильченко. Игнат его успокаивал, а Юрий Фёдорович переживал! Антон его снимал на телефон, а Басалаев говорил о том, что гибель цивилизации близка и он раскрыл вселенский заговор… Конец света вот-вот настанет.
Воскресенский пожал плечами:
– Обыкновенная фотография. Сделана радиотелескопом. Я даже не знаю, в каком районе звёздного неба, это нужно у специалистов спросить.
– А Игнат тогда сказал, что Юрий Фёдорович увидел армию пришельцев в объектив радиотелескопа.
– Какой объектив, – поморщился Воскресенский, – у радиотелескопов не бывает объективов!..
– Гриша, деньги, – сказала Маруся и потрясла друга детства за плечо. – Ты просто гений, Гришка! Деньги были не только у Маргоши, то есть, простите, у вас, Маргарита Николаевна! Деньги были и у Юрия Фёдоровича тоже!.. От этого самого Кузнецова, любителя тайн и загадок!..
– И… что? – не понял Гриша.
– Мне нужно кое-что проверить, – сказала Маруся. – Это очень важно!.. Кажется, я обо всём догадалась.
– Дети, – повторила Маргарита. – Такие славные дети. Любители тайн и загадок…
…В контору «AGP-продакшн» они с Гришей примчались под вечер. Воскресенский предлагал их подвезти, но они отказались, и не напрасно – пробки стояли мёртвые, на электричке получилось быстрее.
Всю дорогу Маруся молчала и на Гришины вопросы не отвечала. В конце концов он надулся и тоже замолчал.
Режиссёр Греков встретил их так, как будто внезапно обрёл лучших друзей, с которыми тысячу лет не виделся.
– Хорошо, что ты нарисовалась, мам, – начал он, как только они ввалились, и сунул Грише руку. Гриша её пожал. – Смотри, какая мрачная картина вырисовывается. У меня в субботу съёмка в цирке на Цветном, а корреспондента обратно нету! Съезди, мам, будь другом, а я тебе заплачу по высшему разряду! Отпустишь её со мной, а, пап? Я не опасный, меня вот-вот в загс отволокут!
– Грек, помнишь, когда мы с тобой в тот раз ездили, ты говорил, что у тебя какая-то запись есть? Если её Ильяс не потёр! Помнишь?
Грек пожал плечами:
– Да у нас этих записей, мам, просто как грязи! Тебе какую надо-то?
– Я не знаю какую! Мы говорили про фильм про инопланетян! Помнишь?
– Смутно, мам.
– Ты нам фотографию заказчика показывал! Паспорт его!
– А-а, это помню.
– И про запись говорил! Что она у вас есть!
– Точно есть, Грек, – сказал из-за ширмы невидимый Ильяс. – Мы камеру тестили, записали его. Дуй сюда, я тебе покажу.
– Что ты хочешь смотреть? – спросил Гриша у Маруси. – Ты можешь объяснить?..
– Нет, пока не могу, но я чувствую, что права, понимаешь?
Все вместе они втиснулись за ширму, и Ильяс в сдвинутых на шею наушниках стал щёлкать «мышью».
Мелькали какие-то стоп-кадры, смазанные картинки, возникал и пропадал звук, и у Маруси от нетерпения и мелькания закружилась голова.
– Во!.. Глядите. Грек с ним разговаривает, а камера пишет!.. Ракурс неудобный, но мы ж не кино снимали, мы тест делали!
Маруся и Гриша уставились на монитор.
Грек тоже смотрел какое-то время, потом вздохнул и почесал за ухом флешкой, которую держал в руках.
– И чего тут такого?
Гриша посмотрел на него.
– Да ничего такого, только это совсем не тот человек. Ты нам фотографию показывал одного, а это другой!
– Иди ты!
Гриша покивал.
Грек оттолкнул от стола Ильяса, свернул картинку в небольшой квадрат и тоже защёлкал «мышью». На мониторе возникла фотография.
– Точно, – упавшим голосом сказал Грек. – От те на!.. А я его и не сличал по физиономии-то!.. Паспорт и паспорт!.. Выходит, это поддельный паспорт, что ли? И договор, выходит, поддельный?! И теперь меня за жабры возьмут?
– Паспорт, скорее всего, абсолютно подлинный, – успокоил его Гриша. – И вряд ли тебя возьмут… за это самое. Но ты бы документы смотрел всё же, – и добавил, – пап. Ты же не разбойник Румцайц!..
– Побежали, Гриш, – сказала Маруся, щёки у неё горели. – Может, мы его ещё застанем.
– Нет, – возразил друг детства. – Всё это нужно делать не так.
Для начала Игнат Васильченко сказал, что не намерен больше разговаривать с журналистами. На это Гриша ответил: у него в рюкзаке компромат такой взрывной силы, что Игнату и во сне не приснится. Домофон щёлкнул, открывая дверь, и вновь они поднимались по широкой прохладной лестнице, и Маруся трусила так, что зубы стучали, а Гриша был совершенно спокоен. Академик Воскресенский, которого они попросили «о содействии», посматривал на часы.