Сначала пришлось почти протискиваться, но дальше ход расширялся, скоро они смогли идти рядом. Снизу скальные стены казались еще выше, чем со стороны, зубчатые вершины подчеркивали узкую полоску неба. Было темно, мрачно и как-то очень тихо.

Далеко идти не пришлось. Расщелина заканчивалась широкой, неожиданно ровной площадкой в центре которой… Сначала Сьевнару показалось, что это просто огромный валун, обломок скалы, каким-то чудом получивший гладкую, причудливую, почти рукотворную форму. Только вглядевшись, он начал различать широкое, плоское лицо, равнодушно-холодный разрез узких глаз, огромные, налитые груди, необъятные бедра…

– Но это же…

– Вот именно! – подтвердил Гуннар. – Каменная баба. Пусть мне никогда не взяться за рукоять Самосека, если не такую же ты таскаешь в своей походной суме. Только эта, бьюсь об заклад, побольше будет, эту в суму не засунешь… Риг Длиннорукий нашел ее утром, он же привык бегать всюду. Я подумал, тебе будет интересно взглянуть…

Косильщик еще что-то говорил, но Сьевнар уже не слушал его. Смотрел на каменную богиню, а перед глазами мелькали смуглые лица из его видений в пещере с отравой. Рокот барабанов, колеблющееся пламя факелов, распаленное, неприкрытое вожделение… Великая Мать давно исчезнувшего народа…

Исчезнувшего? Может быть. Или ушедшего за край Мидгарда в поисках того лучшего, но не очень понятного, что обычно ищут для себя люди.

Странная встреча, думал он. Именно встреча, по-другому не скажешь… Не только с собственным прошлым, и не только с прошлым этой суровой земли, встреча с самим временем. Как будто оно, время, окаменело и смотрит теперь на него с равнодушием вечности перед мигом…

* * *

– Да, в мире много загадок. Мир вообще не любит открывать людям свои тайны. Вот говорят – боги управляют людьми, а я думаю – не только управляют. Но и берегут от них, – от нас то есть, самые сокровенные тайны мира, – рассуждал Гуннар, когда они шли назад. – В этом тоже их предназначение. Вот нам, свеонам, кажется, что фиорды – эта наша земля, исконная, из поколения в поколение. А может, она не наша. И до нас здесь жили, и после нас будут жить. Нас, к примеру, и не вспомнит никто…

– Получается, и богам нельзя верить? – покосился Сьевнар на старшего брата. Видел, у того сегодня разговорчивое настроение.

– А кто им верит? Они – боги, у них свой разум, другой… Нам их трудно понять, да и боги нас не всегда понимают… Вот ты, небось, до сих пор гадаешь, откуда взялось искусство меча, которому я тебя учил? – внезапно спросил он.

– Ну…

– Сознавайся, Сьевнар, гадаешь? – весело щурился старший брат.

Они уже выбрались из расщелины и опять шли вдоль по берега. Серое море сливалось в туманной дымке с таким же небом, монотонно шумела, набегая, волна, над водой низко проносились чайки, предвещая непогоду. Привычная картина…

Вопрос удивил Сьевнара. До сих пор они не говорили об этом. Он, было дело, пытался разузнать, но Гуннар решительно отмахивался. Скальд для себя вывел, что старший брат связан клятвой молчания, и на том успокоился.

– Не то, чтобы гадаю, – сознался Сьевнар. – Говорят, колдовство гномов, которое ты должен хранить в секрете… Много чего говорят…

– Колдовство! – фыркнул Косильщик. – Я учил тебя столько времени, и скажи, положа руку на сердце, – видел ли ты хоть какое-нибудь колдовство в наших упражнениях?

Сьевнар улыбнулся и покачал головой.

– Вот, вот, об этом тебе и толкую! Нет тут никакого колдовства, главный секрет как раз в том, что никакого колдовства нет… Не был я ни у лесных эльфов, ни у подземных гномов, ни у горных троллей. Но те, кто думает по-другому, пусть думают, – хитро заключил Гуннар.

– Как же было на самом деле? Не расскажешь?

– Расскажу, – неожиданно согласился Гуннар. – Видят боги, сказав первое слово, нужно говорить и второе. Но, клянусь клинком Самосека, ты будешь разочарован, если ждешь красивую сказку…

Потом Сьевнар часто вспоминал тот хмурый, каменный берег, заунывные крики чаек, привычный плеск волн, хмурое небо, смыкающееся вдали. И настороженное молчание камней, и рассказ Гуннара, который оказался проще и, одновременно, необычнее того, что он себе представлял…

Его род вёл свое начало из давних времен, рассказывал Косильщик. Жил когда-то знаменитый ярл Фальмир Серебряный, более чем победами известный скитаниями по самым далеким землям Мидгарда и рассказами о разных чудесах, что видел на своем пути. Потом ярл с дружиной окончательно вернулся домой и осел на землях и водах того фиорда, где впоследствии родился Гуннар. От Фальмира Серебряного пошли ярлы Торгвенсоны, а от его дружинников – окрестные бонды.

Дед Гуннара тоже ходил в походы, был известным воином, его знали на побережье. А отец…

– Да, он умел сражаться, дед учил его, но он не вырос воином, – вспоминал Гуннар. – Говорили, с детства был слабым грудью, и с годами ему становилось лишь хуже. Пройдет, бывало, две-три сотни шагов и задыхается. Я, маленький, помнится, кричу ему: папа, пойдем, пойдем, а он только улыбается виновато… Теперь ни его, ни братьев уже нет в живых, Торгвенсоны убили всех… Поэтому я взялся учить тебя, Сьевнар Складный, – перебил он сам себя, – если бы мои братья успели вырасти, я б хотел, чтоб они были похожи на тебя, честно скажу.

Это было приятно слышать.

– Торгвенсонов теперь тоже нет в живых. Последнего ярла увезли с этого берега на днище корабля, – заметил Сьевнар, чтобы подбодрить старшего брата.

– Это так. Если счастье заключается в убийстве Торгвенсонов, я должен быть полностью счастлив, – усмехнулся Косильщик.

– Тебе еще не поздно уйти из братства, жениться, завести детей, учить их. Никто бы не осудил тебя, продолжить род – это важно.

– Не поздно. И мне не поздно, и тебе тоже. Но мы же не уходим, не так ли? – ответил Гуннар, по привычке потирая большим пальцем щеку. – Знаешь, Сьевнар, сидеть возле подола жены, грея руки на горшке с кашей, – тоже нужно учиться. Для меня, пожалуй, эта наука окажется слишком тяжелой… Ну да ладно, слушай дальше…

В свой первый викинг Гуннар ушел рано, еще подростком. Стал воином моря. Его хвалили старшие, говорили, что своей ратной ухваткой он напоминает доблестного деда. Со временем станет знаменитым бойцом. А потом случилась та история с поединком с одним из Торгвенсонов. Гуннару пришлось бежать из фиорда.

Вот тогда-то все и случилось. На одной из дорог, что уводили его все дальше и дальше от родных земель, Гуннар встретил странного старика. Тот сидел под деревом и хрипло, с трудом дышал. Маленький, старый, слабый, одет в какие-то обноски, а голова выбрита наголо, как бреют рабов. Кожа лица желтая, морщинистая, как печеное яблоко, а глаза узкие, темные. Не из народа фиордов – это сразу видно.

Интересно, что он тут делает, в лесу, вдалеке от любого жилья? – подумал воин.