Логика была бессильна перебороть эмоции. Элин рыскала по внутренней связи, вызывая образ за образом и отвергая их один за другим. Покончив с сотрудниками, занятыми в проекте, она бросилась перебирать общественные мониторы кратера.

На фермах агротехники собирали клубнику и душистый горошек. Элин чувствовала на языке вкус плодов. Кто-то вытаскивал водоросли из внутреннего озера, и она ощущала тяжесть сачка в мозолистых руках. Недалеко от ее больничной койки, в рощице, занималась любовью парочка, и Элин…

«Тори, я больше не могу. Это действует слишком сильно».

– Ты сама напросилась в испытательницы.

«Кой черт, Тори!..»

В интеркоме появилась Донна Лэндис.

– Она права, Шостокович. Вы недостаточно приглушили ее эмоции.

– На мой взгляд, это неразумно: слишком поднимая ее «я», мы рискуем вызвать распад…

– Кто за все это платит, а?

Тори что-то нечленораздельно проворчал, и мир исчез.

Элин плыла во тьме, ласковой и успокаивающей. Ей было хорошо. Ей нужна была эта короткая передышка после напряжения и волнений, связанных с ее новой личностью. Хорошо, что она взялась за работу испытательницы, хотя это и раздосадовало Тори.

Тори… Элин мысленно улыбнулась. Иногда он действует ей на нервы, но когда Тори нет рядом, Элин так его не хватает. Наверно, она в него влюблена.

«Это всего лишь земная любовь. Совсем не та, о которой говорится: „Бог есть любовь“».

Ну и пусть. Но с человеческой точки зрения Тори удовлетворил такие ее потребности, о которых она прежде и не подозревала. Однако очень тяжело спорить с самой собой. Ее мысли скользнули прочь, и она погрузилась в волшебное, бессловесное упоение бестелесностью. Беззаботная, бесстрастная, никем и ни с чем не связанная.

«Ничто не может быть само по себе. Вся вселенная – обширная сеть пересекающихся программ».

Элин стало смешно. Так сказал бы Тори. Нужно следить за собой; возможно, она любит Тори, но при этом вовсе не хочет говорить так, как он.

«Ты напрасно беспокоишься. Глас Божий едва слышен, но это не твой голос».

Элин мысленно вздрогнула. Она искала открытый канал интеркома, но не находила.

«Привет, – подумала она. – Кто это сказал?»

Ответ дошел до нее не в словах, а в форме безличного утверждения. В нем было что-то холодное, безразличное, что-то непостижимое и в то же время властное и не допускающее возражений.

Это был Бог.

Потом Тори вернулся, и голос пропал вместе с ощущением чьего-то присутствия.

«Тори! – подумала Элин. – Кажется, у меня было религиозное переживание».

– Это часто бывает при выключении органов чувств: мозг вытаскивает наружу несколько старых программ. Волноваться нечего. Теперь на минутку расслабься, пока я снова переключу тебя… Ну как?

Ощущение Присутствия возникло опять, но далеко не такое сильное, как прежде. Элин смогла устоять перед искушением погнаться за ним.

«Так хорошо, Тори, но послушай, я, правда, думаю…»

– Давай предоставим анализировать тем, кто на это запрограммирован.

Влюбленные бесцельно брели по лугу, трава здесь была выше пояса. Наступала биологическая ночь. Дневной свет дважды мигнул: агротехники подавали предупредительный знак.

– Это было на самом деле, Тори. Она со мной разговаривала, я не выдумываю.

Тори рассеянно взъерошил рукой свою темную кудрявую шевелюру.

– Хорошо. Если я ошибался – а я первый готов признать, что программа малость эгоцентрична, – все равно не думаю, что в поисках объяснения нужно опускаться до мистики.

Вдалеке резко прекратил работу водопад. Поток воды брызнул и будто бы растворился в воздухе.

– Ты, помнится мне, сказал, что Корал – бог.

– Я сказал это, чтобы подразнить Лэндис. Я считаю, что Корал не бог, а всего лишь богоподобна. Ее умственное развитие на миллионы лет выше нашего. Бог – просто удобная метафора.

– Гм. И как же ты это объясняешь?

– На острове есть по крайней мере один терминал, в Магритте они повсюду. Корал, вероятно, запрограммировала его так, чтобы он подключался к интеркому, а оказалось, что все каналы закрыты.

– Она могла это сделать?

– А почему бы и нет? У нее перед нами преимущество в миллион лет, и она работала психотехником, а все психотехники – подпольные хакеры.

Тори на нее не смотрел, не смотрел долго.

– Эй! – Элин взяла его за руку. – Что с тобой сегодня?

– Со мной? – Тори избегал ее взгляда. – Не обращай внимания, я расстроен, что ты взялась за эту работу. Это пройдет.

– Чем тебе не нравится эта работа?

– Ничем. Только она очень опасна. Послушай, я знаю, что не смогу тебя отговорить, да и не мое это дело. У меня просто плохое настроение.

Элин положила его руку на свою талию и прижалась к нему.

– Ну, не надо. Ты не можешь ничего изменить, мне нужно что-нибудь делать. Иначе почти сразу становится скучно.

– Я знаю. – Тори наконец повернулся, взглянул ей в лицо и грустно улыбнулся. – Я ведь тебя люблю, понимаешь?

– Знаешь… Может быть, я тоже тебя люблю.

Улыбка прогнала печаль с его лица, как внезапный ветер рассеивает облака.

– Скажи еще раз. – Руки Тори потянулись к ее плечам, к шее, к лицу. – Еще раз, с чувством.

– Не скажу! – Элин со смехом пыталась высвободиться, но Тори не отпускал ее, и они стали бороться и упали на землю. – Свинья! – Они перекатывались в траве. – Скотина!

Элин колотила Тори в грудь, разорвала ему комбинезон и пробовала укусить в шею.

Вдруг Тори смутился и хотел отодвинуться от нее.

– Только не здесь! Кто-нибудь может увидеть.

Агротехники потушили дуговые лампы, и Магритт погрузился в ночь.

Тори протянул руку и коснулся лица Элин. Они занялись любовью.

Физически это ничем не отличалось от того, что она делала бессчетное число раз с любовниками, друзьями, а иногда и со случайными знакомыми. Но теперь она зашла так далеко, как прежняя Элин никогда не посмела бы. Она отдавалась Тори без оглядки, она раскрылась, не думая о боли. Элин доверилась ему! Тори был частью ее. И все преобразилось, обновилось, стало прекрасным.

Когда они оба уже были на грани оргазма, в каком-то исступлении Элин дала волю своим чувствам и зашептала:

– Я люблю тебя, люблю тебя, о боже, я люблю тебя, люблю…

И в этот же самый момент Тори напрягся, словно струна, поднял голову и изменившимся, глухим голосом страстно произнес:

– Корал!..