– Какая мелодрама!

Переместитель массы представлял собой узкий монорельс, под легким, едва заметным уклоном уходящий на многие километры вдаль. По всей его длине сновали роботы-ремонтники, останавливаясь время от времени, чтобы произвести сварку. Над поверхностью беззвучно разлетались голубые искры.

– Не знаю, как ты узнала про Корал, но это не имеет значения. Я всегда понимал, что рано или поздно так случится. Это неважно. Важно, что я люблю тебя…

– Да заткнись ты, наконец!

Рядом с громоздкими роботами-ремонтниками суетились десятки более мелких автоматов, складных, проворных и почти симпатичных. Они были частной собственностью и управлялись энтузиастами, находившимися внутри кратера. Элин перевела камеру на одного из таких малюток, копошащегося в старом карьере: в одной руке он тащил холщовый мешок, в другой держал кирку и помахивал третьей, свободной. Охотник за камнями.

– …а ты любишь меня. И не делай вид, что это не так.

Элин сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони.

– Конечно не так, – сказала она.

Робот отколол кусок обнаженной породы, пыль взметнулась вверх и быстро осела. Робот изучил отломанный образец, поворачивая его перед объективом своей камеры, затем бросил на землю. И побежал дальше.

– Ты отождествляешь себя с женщиной, которую звали Элин Доннелли. Здесь нет ничего плохого. Как психотехник я могу тебе сказать, что это хороший признак. Но ты должна это перерасти.

На краю холма другой робот установил голографический генератор. Он повозился с прибором, включил последнюю кнопку и замер. Небольшая задержка – и на дне Моря Дождей появилась площадка, уставленная голубыми колоннами.

– Послушай, Шостокович, как ни старайся перекроить мои эмоции, я не изменюсь. Я не твоя покойная подруга и не собираюсь ее заменять. Так что лучше уходи, и хватит меня дергать.

Колонны доросли примерно до трети высоты Магритта, и тут изображение потеряло четкость. Невидимый оператор уменьшил их высоту.

– Но ты не прежняя Элин Доннелли, и, думаю, тебе это известно. Тело невечно, воспоминания – ничто. Твоя непосредственность и изящество, твоя спокойная сила, твое нетерпение – тысяча черточек, которые я знал и любил столько лет, – все это делает тебя тобой. Имя – дело десятое, прошлое ничего не значит. Ты та, кто ты есть, и за это я тебя люблю.

Из скалы вылетел рой бабочек. Желтые, красные и оранжевые, они беспорядочно порхали, перелетая куда попало, но в целом двигаясь сквозь пустоту к строю колонн.

– Да, и та, кто я есть, тебя не любит. Вот так-то, фраер.

Несколько маленьких роботов бросили свои занятия и стали следить за полетом бабочек. Двое охотников за камнями пододвинулись к краю карьера, чтобы их владельцам было получше видно.

Тори молчал, а когда наконец заговорил, голос его был печален.

– Любишь. От меня ты этого не скроешь. Я знаю тебя как любовник и как психохирург. Я стал частью тебя, и, как бы ты сейчас ни сердилась, ты ко мне вернешься.

Элин трясло от гнева.

– Ну а если это так, зачем ты со мной разговариваешь? Иди домой и жди, когда я к тебе приползу.

Изумрудно-зеленые змеи, вдруг выпрыгнувшие из-под земли, извивались возле колонн. Временами то здесь, то там какая-нибудь змея тщетно пыталась схватить одну из бабочек, кружащихся вокруг огненных голубых столбов.

– Я разговариваю с тобой, потому что хочу попросить тебя об одолжении. Брось эту работу.

– Почему?

В голосе Тори слышалась странная нерешительность, словно он заранее знал, что проиграет.

– Я не хочу, чтобы ты стала богом. В прошлый раз мы совершили ошибку, и я боюсь, что с новыми программами будет не лучше. Если ты уйдешь и станешь богом и не вернешься на этот раз, ты не вернешься и в следующий. А я буду тебя ждать, воскрешать и снова терять, и так пройдет вся жизнь. Неужели ты не понимаешь, каково год за годом крутить одну и ту же пластинку? – Голос Тори упал до шепота. – К тому же на третий раз меня уже не хватит.

Словно волной, бабочек швырнуло к колоннам. Змеи взвились и потянулись за ними. Как только змеи коснулись бабочек, холодные голубые колонны жарко вспыхнули красным огнем и огромные языки пламени пожрали и тех и других.

– Если ты знаешь меня так хорошо, как говоришь, значит ты знаешь, что я отвечу, – равнодушно сказала Элин.

Охотники за камнями зааплодировали своими клешнями. Огненные столбы исчезли. Сместив поле зрения, Элин увидела, что робот уже складывает генератор.

Послышались уходящие вдаль, замирающие шаги Тори. Эхо поражения раздавалось им вслед.

Тори ушел, и, лишь убедившись в этом, Элин обнаружила, что уже по крайней мере пять минут разглядывает один и тот же пустынный участок склона.

Настало время для последнего эксперимента из серии «Троянский конь».

– Сегодня мы создадим бога, – сказал Тори. – Это полное осознанное интегрирование умственных функций в оптимально эффективную структуру. Закрой глаза и считай до трех.

Раз.

Весь ужас в том, думала Элин, что Тори прав. Она все еще любит его. Тори для нее единственный мужчина, и Элин желает его, без него она чувствует пустоту.

Два.

Хуже всего, что она не знает, как долго выдержит без него; и, о боже, как унизительно будет ее возвращение!

Может быть, эта любовь – проклятие, а может, и благодать. Проклятие, потому что ради этого одержимого, готового на все во имя своей идеи, Элин с радостью вытерпит любые муки и унижения. И благодать, ибо она обрела человека, которого, неважно заслуженно или нет, может вот так любить. Многие и этого не имеют.

Три.

Элин открыла глаза.

Ничего не изменилось. Магритт был таким же будничным, как всегда, и Элин воспринимала его так же, как раньше. Ясно, что она не почувствовала божественного присутствия.

– Наверно, что-то не сработало, – попыталась сказать Элин.

Она будто лишилась языка. Краем глаза Элин увидела, как Тори стирает краску с лица и снимает комбинезон. Но когда она попыталась сесть, чтобы рассмотреть его получше, то не смогла оторвать голову от койки.

«Что делает этот сумасшедший?»

Лицо Тори склонилось над ней, тусклый взгляд, в глазах почти страх. Он ободряюще улыбнулся. Элин захотелось пригладить его спутанные волосы.

– Прости, любовь моя.

Он легко поцеловал ее в лоб, затем в губы. Потом Тори растянулся на траве рядом с койкой и исчез из поля зрения Элин.

Элин смотрела на крышу купола и думала: «Нет». Она слышала, как Тори прикрепляет костные индукторы к своему телу, затем раздался резкий щелчок, это он включил запись. Программа потекла в его мозг.