– Но… Как же размер? – в недоумении произнесла она.

– Это мое платье! – заявила Ангелина.

– Как… твое? – в растерянности переспросила Рома.

– Я передумала шить себе синее платье. Почему-то захотелось именно красное. Ты не против, Рома? А тебе я отдам свою ткань, – невозмутимо сказала Геля.

Она подошла к вешалке и бережно провела рукой по платью, словно издеваясь над сестрой.

– Ты… Ты понимаешь, что ты наделала?! – закричала вмиг побледневшая Романия.

– Что я наделала? – Геля вызывающе уперлась руками в бока и посмотрела на Рому.

– Ты убила мою мечту! – медленно произнесла Романия. И вдруг ее лицо изменилось. Девушка покраснела от гнева, и ее глаза нехорошо заблестели. – А я… Теперь я убью тебя!

Романия так быстро набросилась на Гелю, что та не успела увернуться. Рома била ее кулаками куда придется, потом вцепилась ей в волосы, и Ангелина дико завизжала. На ее крик прибежали родители и с трудом оттащили Романию от сестры.

– Я все равно ее убью! – в гневе кричала Рома, которую держал отец.

– Ты еще пожалеешь! Я тебе обещаю! – отвечала ей сестра.

– Все! Успокоились! – грозно сказал отец.

Сестры всхлипывали, но уже не кричали.

– Можете объяснить, что у вас произошло? – спросила Любовь Валентиновна.

– Рома первая полезла драться, – сказала Злата.

– А ты скажи почему! – повернулась к ней Романия.

– Из-за платья, – ответила Злата. – Геля себе сшила красное платье, а такое хотела Рома.

– Дурдом! – с возмущением сказал отец. – Устроить драку из-за какого-то куска тряпки!

– Это был не кусок тряпки, – со слезами на глазах произнесла Романия. – Это была моя мечта, а Геля ее украла.

– Я тебе свою ткань отдаю, – сказала в свое оправдание сестра.

– Засунь ее себе в задницу! – вспылила Рома. – Мне она не нужна!

– Хватит! – Отец стукнул кулаком по столу. – Сядьте все! Есть разговор.

Сестры сели по отдельности. Геля и Рома вытерли слезы, насторожились, в очередной раз предчувствуя неприятный разговор.

– Мои дочери! – начал отец, сев напротив. – Мы с матерью очень долго ждали вашего появления на свет. Ваша мать бредила детьми, она чуть с ума не сошла, осознав, что надеяться не на что… Но Бог услышал наши молитвы, увидел наши страдания и послал нам сразу троих. С тех пор мы перестали жить для себя – нашей целью стало ваше воспитание. Мы работали, как проклятые, не жалея ни сил, ни нервов… Мы были уверены, что воспитываем хороших, умных девочек, которым нужно дать достойное образование, чтобы им не пришлось горбатиться, как нам с матерью, на земле. Мы тешились тем, что во взрослой жизни вы не будете одиноки, что всегда будете поддерживать друг друга. А что вышло? Вы – как собаки! Нет, собаки живут дружнее! Вам не стыдно?

Павел Тихонович посмотрел каждой дочери в глаза, но они выдержали его взгляд, из чего он сделал вывод, что сейчас каждая из них считает себя правой.

– Вижу, что совести у вас нет, – сказала Любовь Валентиновна. – Мало того что ненавидите друг друга, да еще так рано увлеклись парнями. Злата, тебя проводил домой Роман?

– Да, – тихо ответила девушка. – Это Геля успела вам доложить?

– Какая разница кто? – нахмурилась ее мать. – Мы тебе запретили с ним встречаться. Не буду еще раз пояснять почему, но скажу одно: придет время, и ты будешь нас за это благодарить.

– Но…

– Никаких «но»! – сказал отец. – Если еще раз узнаем, что ты с ним общаешься, пеняй на себя!

Злата опустила голову.

– Одна уже догулялась! – продолжила мать. У Ромы все замерло внутри. – Романии тоже было запрещено встречаться с Ростиславом, но слова родителей для нее – пустой звук! Парень добился своей цели! Об этом предупреждал отец, но наша Рома никого не слушает. Пусть теперь радуется старший Ерема!

Рома опустила голову – она поняла, о чем идет речь.

– Это не… – пролепетала девушка.

– Нет! Это правда! Мне в больнице все рассказали! – негодовала женщина. – И не смей оправдываться и говорить, что это не так!

– Рома беременна? – Геля округлила глаза.

– Нет, но успела переспать с сыном того негодяя! – пояснил отец.

– А вы говорите, что я подлая, плохая, на меня все шишки сыплются! – оживилась Геля. – А на самом деле я оказалась самой порядочной?

– Да, только вороватой очень, – не поднимая головы, пробормотала Рома.

– Все трое хороши! С этого дня вы все будете находиться под моим строгим надзором! – сказал отец. Дочери понимали, что он не шутит. – Я лично буду контролировать каждый ваш шаг: забирать из школы, проверять домашние задания и укладывать спать. Всем ясно?

Дочери молча кивнули.

– И еще одно. Не приведи господи я услышу ссоры! Пеняйте тогда на себя! – добавил он.

– Я могу раз в месяц ходить в клуб? – спросила Ангелина.

– Никто никуда ходить не будет! – ответила ей мать.

– Но я же ни с кем не сплю!

– Только этого нам не хватало! И так позора не оберемся, если по поселку пойдут слухи о Роме, – сказала мать.

Как только родители вышли, Злата сразу же прошипела Ангелине:

– Ну ты и сучка! Стукачка!

– А ты докажи, что это я донесла, – негромко огрызнулась Геля. – Вас все видели вместе: и как целовались за клубом, и как вы вместе шли домой.

– А кто же, Рома, на тебя настучал? – Злата взглянула на сестру. – Тоже Геля?

– Да какая теперь разница, – тихо ответила Романия и отправилась к себе в комнату.

Любовь Валентиновна подошла к Романии, когда та мыла посуду. Женщина присела на стул и невольно залюбовалась, как дочь быстро и умело справляется с горой грязных тарелок, оставшихся после завтрака.

– Рома, отбрось обиды, – сказала она, – возьми отрез и пойди к крестной. До завтра она успеет сшить тебе платье.

– У меня его нет, – сказала девушка, продолжая ополаскивать тарелки.

– Геля тебе свой отрез отдала. Как это нет?

– Моего нет, – повторила Рома, сделав ударение на первом слове.

– Твой, ее… Какая разница? К тому же Геле очень идет красный цвет. Ты не находишь?

Рома промолчала, только стала яростнее тереть мочалкой посуду.

– Геля – брюнетка, а им идет красное, – продолжила Любовь Валентиновна. – К тому же она высокая, стройная, и подобранный ею фасон подошел как никак лучше. Ты подумай, как нелепо ты выглядела бы в таком платье!

– Это была моя задумка, мое желание и мною выбранный фасон, – нервно произнесла Рома. Она поставила последнюю тарелку так резко, что та громко и жалобно звякнула. – Как бы я выглядела? Конечно же нелепо! Я же калека, а Геля у нас красавица-брюнетка! – вскрикнула Рома с обидой и села напротив матери. – Мне не нужен другой отрез, и платье новое тоже. Я не пойду на праздничный вечер. Так что нелепо я выглядеть не буду.