прихода фрау Акерманн ждала более всего — игра освобождала ее от того ужаса, частью которого она являлась.

В пятый раз они встретились теплым летним днем, она была без кофты, воротничок платья был расстегнут на пуговицу ниже, чем обычно, и соблазнительно скользил по ее груди. Между ходами Лео мысленно пытался проникнуть дальше, вглубь едва обозначенной ложбинки. Но когда Лео наклонился чуть ближе, она перехватила его взгляд.

— Ваш ход, герр Волчек, — произнесла она с легким укором.

— Да. Конечно, — он прочистил горло. — Прошу прощения.

Ему было неловко от внезапно возникавшего напряжения, которое он ощущал в штанах. Это происходило во время игры и по ночам в бараке. Но она была женой заместителя начальника лагеря. В ее глазах он был не более чем ничтожным евреем, и жить ему оставалось недолго. Лео всего лишь развлекал ее. Он знал, что после его ухода она приказывала горничной протирать фигуры, которых он касался.

И все же в их пятую встречу он увидел, что фрау рада ему. Она, должно быть, подготовилась, потому что попыталась разыграть новый дебют — вариант сицилианской защиты. Это было такое пассивное начало, которое легко переходило в затяжную игру и не укладывалось в рамки его обычной испанской партии. Лео удержался от быстрого обмена пешками и конями, что привело бы к скорому финалу.

В какой-то момент она спросила, откуда он родом.

— Из Лодзи, — и он поднял на нее глаза. — Это в центральной Польше. У нас там тоже варят пиво, — он улыбнулся и отвел взгляд.

— Говорите, польское пиво? Никогда не слышала. Как такое может быть? — Они сделали еще несколько ходов. — А ваш отец? Чем он занимается? — Лео посмотрел на нее. — Если позволите спросить.

— Он был адвокатом, фрау Акерманн. Он представлял интересы людей в небольших сделках.

— А сейчас он?.. — по ее неуверенному тону он понял: она предполагала, что отец либо умер, либо, что еще хуже, находится в лагере.

— Нет, мадам, он умер еще до войны, — Лео сделал ход ладьей, напав на ее коня. Затем добавил: — Думаю, к счастью.

На этот раз она посмотрела ему в глаза. Он впервые упомянул о своей участи и разозлился на себя, потому что почувствовал, как это их разъединило. Она сделала ход конем, игра продолжилась. Лео посмотрел на молодого солдата. Ему было года двадцать два или двадцать три, он был рядовым, и для него охранять жену начальника было блатной работенкой, благодаря которой он мог держаться подальше от всего того «веселья», что происходило в лагере. Немец смотрел не на него, а сквозь, безучастно прищурившись, и Лео не мог не думать о том, скольких его товарищей по лагерю тот лишил жизни. О том, как он разряжал обойму люгера в затылок стоявшего на коленях человека. Или забивал насмерть дубинкой. Или запирал засов на двери «душевой» и посмеивался вместе со своими дружками, пока изнутри доносились крики и мольбы о пощаде. Может, даже ставил пару марок на то, сколько времени они там продержатся. Три минуты? Пять? Восемь?

Наверное, она прочитала его мысли.

— Рядовой, позовите, пожалуйста, Гедду, — попросила она. — Горничную.

— Слушаюсь, фрау Акерманн, — рядовой, щелкнув каблуками, удалился.

Она взяла ферзя и занесла руку на G6, пытаясь объявить шах его королю. Но задержалась, так и не поставив фигуру, и посмотрела на него.

— Я знаю, о чем вы думаете. О чем думал бы любой на вашем месте. Но я не чудовище, каким вы меня, наверное, представляете, Лео. Я изучала экономику в Лейпцигском университете. Когда я познакомилась с Куртом, он был студентом юридического факультета. Таким целеустремленным и решительным, — сказала она. — На юную девушку это производило впечатление…

Какое впечатление? — подумал Лео. Силы? Власти? Он поднял глаза. Она просто буравила его взглядом. И Лео не отвел глаз.

— Только потому что я здесь, что я с… — она опять запнулась, не в силах произнести его имя. — С ним. Это не значит, что я одобряю…

Одобряет что? Ад, происходивший тут же рядом, за воротами, денно и нощно? Ад, за которым надзирал ее муж? Впервые Лео разглядел в ее глазах то, что казалось печалью. Какая-то ранимость проступила вдруг наружу из глубин ее сердца. Казалось, она говорила: Я не знаю, сколько я еще смогу спасать тебя, Лео. Ты ведь понимаешь, что это не может продолжаться вечно…

— Да, фрау Акерманн, — только и смог выдавить Лео. Он взглянул ей в глаза, как бы говоря, что все понимает. Затем перевел взгляд на фигуру, которую она так и не поставила на доску. — Ваш ферзь, фрау…

— Да, конечно, ферзь, — она выбрала именно ту клетку, которую ожидал Лео. — Шах.

В этот момент вошла горничная.

— Гедда, принесите, пожалуйста, фруктов и пирожных.

— Сейчас, фрау Акерманн.

— И, пожалуйста, не забудьте…

Она не успела договорить, потому что на крыльце раздались шаги.

— Кто это? — она обернулась, явно занервничав.

Входная дверь открылась. Сердце Лео прекратило биться.

Лагеркоммандант вернулся домой со службы.

Он встал к ним лицом и снял фуражку. Темные волосы зачесаны назад. Темные глаза и волевая челюсть.

— Курт… — Фрау Акерманн поднялась, нервно одергивая платье.

— Грета, — он улыбнулся жене, но тон его был бесстрастным.

Затем взгляд Акерманна упал на Лео. Тяжелый, как каменная плита. И улыбка — на сей раз ледяная, обжигающая, словно ветер, который задувает в открытую дверь в зимнюю ночь. Он продолжал смотреть на заключенного целую вечность. Лео показалось, что в комнате даже стало темнее.

— Я вижу, у тебя посетитель.

Лео уставился в пол.

— Мы уже заканчивали… — произнесла Грета. — У нас тут размены…

— В таком случае, разумеется… — сказал он, не сводя с Лео глаз, в которых читалось: продолжайте.

Лео окаменел и был не в состоянии удержать фигуру. Он не понимал, что ему делать. Встать в присутствии начальника лагеря, в его гостиной и, ни много ни мало, в компании его жены? Или грохнуться на колени? Но он не мог даже вдохнуть. Поэтому он остался на месте. В горле пересохло.

— Не торопитесь, дорогая, — лагеркоммандант расстегнул верхнюю пуговицу кителя и прошел вглубь дома. Его сапоги гремели по деревянному полу. — Гедда!

— Прошу прощения, — выговорила фрау Акерманн. Она все еще стояла, краска отлила от ее лица. — Я ждала его позже. Боюсь, нам лучше продолжить в другой раз. — Ее щеки вспыхнули, и когда она посмотрела на Лео, он увидел на ее лице смесь сожаления и страха.

— Разумеется, фрау Акерманн, — Лео поднялся вслед за ней. Он принялся было расставлять фигуры по местам. Он был уверен, что это была