– Да какие фокусы! – проворчал Барсуков, вылезая из машины. – Я себе не враг… зачем мне ссориться с полицией?

– То-то!

Барсуков подошел к железной двери, набрал на табло код и, открыв дверь, пригласил Леню:

– Заходи, майор! Хочешь – иди первым…

– Ну уж нет! Только после вас, Барсуков!

– Что – сильно вежливый?

– Нет, предусмотрительный. Вдруг там у вас ловушка какая-то приготовлена.

– Какая еще ловушка?

– Кто вас знает, Барсуков! Я войду – а на меня кирпич свалится… или что похуже…

– Да какая ловушка, майор! Я себе не враг! – повторил Барсуков, но больше спорить не стал и вошел в дверь. Маркиз последовал за ним, держа Барсукова на прицеле.

Войдя в помещение, Барсуков включил свет и повернулся к Лёне:

– Вот тут у меня, значит, вроде как мастерская. Дверь-то закрой, майор, а то тут всякие любопытные во дворе шляются, могут увидеть, чего не надо. А нам это ни к чему.

Леня закрыл за собой дверь и огляделся.

Они оказались в длинном и узком помещении наподобие гаража. По стенам этого помещения тянулись стеллажи с какими-то ящиками и коробками, у дальней стены стоял верстак, на котором лежали слесарные инструменты и какие-то детали, пол рядом с верстаком был закрыт куском ковролина. Под потолком горел люминесцентный светильник, рядом с верстаком находился небольшой шкафчик, выкрашенный зеленой масляной краской.

К этому-то шкафчику и направился Барсуков.

– Никаких резких движений! – предупредил его Маркиз, поведя стволом пистолета.

– Да ладно тебе, майор! Что ты такой нервный? Я же себе не враг! – с этими словами Барсуков медленно открыл шкафчик и достал оттуда початую бутылку водки и два стакана.

– Я думал, Барсуков, вы документы достанете… – разочарованно проговорил Маркиз.

– Что же, я их на самом виду держу? – Барсуков поставил бутылку и стаканы на верстак. – Будешь?

– Не буду. Я при исполнении и вообще не пью с оборотнями в погонах! Или без погон.

– Фу-ты ну-ты! – усмехнулся Барсуков. – Какие мы принципиальные!

– Не в принципиальности дело, может, у вас там, Барсуков, клофелин подмешан или еще какая дрянь. Я выпью – и отключусь…

– Вот уж чего нет, того нет. Я ведь себе не враг… ну, не хочешь – не пей, а я выпью, майор, мне надо. А то ты меня сильно расстроил, – с этими словами Барсуков налил один стакан до половины и лихо выпил. – Хорошо пошла!

– Мы сюда не выпивать приехали! – напомнил ему Маркиз. – Где документы?

– Да будут тебе документы, майор! Не торопись!

Он подошел к стене, придвинул к ней табурет.

Теперь Леня разглядел в этой стене, выше человеческого роста, вентиляционное отверстие, закрытое пластмассовой решеткой, державшейся на четырех не до конца закрученных винтах.

– Ну что, майор, – проговорил Барсуков, – вон там те документы. Сам полезешь?

Леня представил, как он залезет на табурет, как будет отвинчивать решетку… в это время он будет беспомощен, и Барсуков запросто сможет его разоружить.

– Нет, Барсуков, полезайте вы!

– Как скажешь, майор! – Барсуков вскарабкался на табурет, пальцами открутил винты и снял решетку. Затем он заглянул в темное отверстие и проговорил: – Майор, включи свет, а то там не видно ни черта! Вон рубильник, справа от тебя!

Леня скосил глаза. На стене рядом с ним действительно был громоздкий рубильник.

– Только без фокусов! – предупредил он Барсукова.

– Да какие фокусы! Я себе не враг…

Что касается фокусов, как мы уже говорили, Леня прекрасно знал, что в профессии фокусника главное – это в нужный момент отвлечь внимание зрителя какой-нибудь посторонней выразительной деталью. Так что вполне возможно, что хитрый Барсуков просит его включить рубильник, чтобы отвлечь этим его внимание от своей персоны и достать спрятанное в вентиляции оружие. Поэтому Леня переложил пистолет в левую руку, направил его на Барсукова и, не сводя с того глаз, протянул правую руку к рубильнику…

Из рукоятки посыпались искры. И точно такие же искры посыпались у Лени из глаз – по крайней мере, так ему показалось. В следующую долю секунды в глазах у него потемнело, пол в комнате накренился, и Леня потерял сознание.

Когда Леня пришел в себя, ситуация в мастерской кардинальным образом переменилась. Маркиз сидел на тяжелом металлическом стуле, ноги его были крепко привязаны к ножкам этого стула, а руки связаны за спиной. Ухмыляющийся Барсуков сидел напротив него, небрежно поигрывая Лёниным пистолетом, в свободной руке у него был стакан с водкой.

– Проснулся, майор? – ухмыльнулся он. – С добрым утром! Хорошо я тебя уконтрапупил? Триста восемьдесят вольт – не шутки! Ну, и кто теперь самый умный?

– Вы с ума сошли, Барсуков! – проговорил Леня, откашлявшись. – Нападение на офицера полиции при исполнении обязанностей – это не шутки! Это тяжелая статья!

– На офицера полиции! – передразнил его Барсуков. – Ты меня за полного дурака-то не держи! Я сам столько лет в полиции оттрубил, да что я, мента не узнаю? Ты такой же майор, как я этот… Филипп Киркоров! Я тебя сразу раскусил… больно уж ты чистенький да аккуратненький! И разговариваешь, как училка литературы на пенсии. А потом, пока ты в отключке валялся, проверил я твои карманы, нашел все твои поддельные ксивы… так что можешь мне не заливать. Лучше сразу скажи, кто ты такой на самом деле и на кого ты работаешь.

– А если не скажу? – Леня наклонил голову. – Мне откровенничать смысла нет, все равно ты меня убьешь.

– Скажешь, скажешь! У меня на допросах все говорили, еще когда я в полиции служил! И тут не зря столько инструментов… – Барсуков кивнул на верстак. – Я из тебя все выбью!

– А не боишься, что кто-нибудь услышит крики?

– Да что ты! Тут такие стены толстые – что угодно можно делать, никто не услышит! Не раз проверено!

– А потом?

– А как ты думаешь? – Барсуков осклабился, потом покосился на пол рядом с верстаком. Ковролин был откинут, под ним в полу был квадратный люк. – Вот туда я тебя сброшу, вместе со всеми твоими ксивами. Там тебя никто не найдет.

– Ну, и какой же мне после этого интерес разговаривать?

– А чтобы не мучиться!

– А может, мне нравится, когда меня мучают! Все-таки еще жив, а пока живу – надеюсь…

– Ну, как знаешь… – Барсуков потянулся за инструментами. – С чего бы начать…

– Постой, Барсуков! – окликнул его Маркиз. – Может, мы с тобой по-другому договоримся?

– А зачем мне с тобой договариваться?

– Чтобы время сэкономить. И потом, я же вижу – ты не садист, ты нормальный бывший мент, тебе вся эта головная боль ни к чему – кровь, крики… стены тут, конечно, толстые, но чем черт не шутит… давай договоримся – я тебе расскажу все, что ты хочешь, а ты мне взамен расскажешь все, что знаешь про то дело. Про гибель Калмыковой. Как тебе такое предложение?