В память о Фредерике Мэннинге

Сай упрекнул себя за тупость, увидев под надписью даты рождения и смерти: 1822–1886.

— У кого-нибудь есть перочинный нож? — спросил Г. М., осторожно снимая с Мэннинга пиджак.

Юный Билл Уодсуорт быстро достал из кармана маленький острый нож с четырехдюймовым лезвием — такова наибольшая длина, которую позволял закон. Г. М. с любопытством посмотрел на нож, потом начал расстегивать шелковую рубашку Мэннинга.

— Все зажгите спички! — приказал он. — И продолжайте их зажигать!

Сай Нортон и Хантингтон Дейвис достали коробки и чиркнули спичками. Хотя они склонились вперед, при свете красноватых огоньков могли видеть только затылок лысой головы Г. М.

— Угу! — пробормотал он и выпрямился. — Где здесь ближайший телефон?

Юный Билл указал на восточную изгородь.

— На Фенимор-Купер-роуд есть бензозаправочная станция и табачная лавка.

— Позвоните в ближайшую больницу, — сказал Г. М., протягивая горсть мелочи, — позовите к телефону врача и передайте ему сообщение от другого медика — только, ради бога, ничего не напутайте!

— Постараюсь, сэр.

— Скажите ему, — продолжал Г. М., — что у пострадавшего две колотые раны в левом боку, одна над другой. Обе задели легкое, но не коснулись сердца. Понятно?

— Да, сэр.

— Обе раны «всасывающие» — запомните это слово. Скажите ему, что левая сторона легкого, вероятно, наполняется сгустками крови. Здесь неподходящее место для операции, и если он хочет оперировать в больнице, пусть поскорее пришлет карету «скорой помощи». Ясно? Тогда повторите!

Билл повиновался, продемонстрировав незаурядную точность.

— Потом позвоните в полицию Уайт-Плейнс, позовите лейтенанта Троубриджа и попросите его приехать сюда как можно скорее. Это все. Бегите!

Билл стал пробираться среди могил и крапивы к высоким железным воротам в восточной стороне изгороди. Ворота стали видны, только когда он раздвинул листву и перелез через них, как орангутан.

— Теперь вы, сынок! — Г. М. указал на Дейвиса. Старый маэстро так нервничал, что его рука дрожала.

Хотя Дейвис все еще недоверчиво разглядывал неподвижную фигуру на могильном холмике, он успел взять себя в руки.

— Говорите, что мне делать.

— Лейтенант Троубридж оставил дежурить в поместье одного копа. Я не знаю, где он сейчас, но найдите его и приведите сюда. Да, и принесите фонари.

Дейвис кивнул, собираясь уходить. Но человеческая натура оказалась сильнее его. Он стиснул кулаки.

— Я хочу знать, как Мэннинг здесь оказался! — Ухоженные черные волосы Дейвиса поблескивали даже в сумерках, но что-то — вероятно, неожиданное лицезрение человека, которого он считал исчезнувшим навсегда, — казалось, уменьшило присущий ему шарм. — Я хочу знать, как он выбрался из бассейна и улетел… приземлился здесь, полностью одетый!

— Мы все хотим это знать, мистер Дейвис, — заметил Сай.

Одежда самого Дейвиса состояла из спортивного пиджака и белых фланелевых брюк. Выражение его лица, обычно демонстрирующее то, как должен выглядеть преуспевающий мужчина, внезапно стало человечным.

— Я спрашиваю не ради собственного любопытства, — добавил он. — Мне известно, что меня здесь не слишком высоко ценят. Но Джин сходит с ума от тревоги…

— Это верно, сынок, — серьезно согласился Г. М. — И она почувствует себя еще хуже, когда узнает об этом. Не говорите ей ничего — пока.

— Я… — Дейвис оборвал себя на полуслове. — Простите, я забыл, что должен выполнить поручение. — И он быстро зашагал по траве.

В вечернем воздухе ощущался запах растений и тлена. Невдалеке стоял серый каменный ангел с такой трещиной на шее, что его голову легко можно было отделить ударом лопаты. Сай внезапно осознал то, что, по-видимому, инстинктивно чувствовал Дейвис.

Мрачная и напряженная атмосфера исходила не от кладбища, а от распростертой фигуры Фредерика Мэннинга под надгробием, над которым было выгравировано его собственное имя.

Мэннинг должен был встать и поклониться им с вежливой, чуть насмешливой улыбкой. Но он лежал на холмике с белым лицом и растрепанными волосами. Наклонившись ближе, Сай увидел, что его туфли выглядят совсем новыми — на желтоватых лакированных подошвах виднелось всего лишь несколько царапин. Появление Мэннинга создавало еще более сложную проблему, чем его исчезновение.

Сэр Генри Мерривейл бродил среди могил, скрестив на груди руки.

— Г. М.! — Сай указал на Мэннинга. — Он в очень скверном состоянии?

— В достаточно скверном, учитывая сгустки крови в легком. Но шанс у него есть.

— Вы этого ожидали?

Г. М. остановился и посмотрел на Сая поверх больших очков.

— С вашей стороны, сынок, весьма любезно считать старика всеведущим, каковым он отнюдь не является. Нет, черт побери, я этого не ожидал! Но теперь я понимаю, что это логично и… и даже неизбежно.

— Едва ли он сам ударил себя. — Сай сделал паузу. — Значит, это убийство?

— Да. Наверняка.

Запах растений, казалось, усиливался.

— Каким оружием? Вы его нашли?

— Нет. Но, по-моему, — Г. М., нахмурившись, вынул из кармана брюк нож, который дал ему Билл, и раскрыл его, — это было тонкое лезвие длиной около четырех дюймов. Вроде этого.

— Вы ведь не думаете, что этот паренек Билл…

— Нет-нет! Но такие ножи здесь широко распространены?

— Да, среди мальчишек. По крайней мере, были раньше. Я очень гордился своим.

— Его можно купить и носить при себе, не вызывая подозрений?

— Очевидно. — Сай снова указал на могилу. — Здесь похоронен один из родственников Мэннинга. Думаете, это семейное кладбище?

Г. М. покачал головой:

— Нет, сынок. На надгробиях разные фамилии. Кроме того, будь это кладбище семейным, Фред Мэннинг не допустил бы такого разрушения. Меня просто интересовало…

Он подошел к могиле, взглянул на Мэннинга и посмотрел направо.

Лицом к ним, всего в дюжине футов, находился фасад почерневшего каменного кенотафа или мемориала. Очевидно, его соорудили в начале XIX века. Памятник окружали маленькие колонны, и сверху прикрывал купол, на котором виднелась табличка с надписью.

Расшифровать первые буквы было невозможно. Но остальное читалось даже в сумерках:

«Майор ДЖОН КЕДУИК МЭННИНГ, родился 1 мая 1734 г.

и погиб в битве при Лонг-Айленде во время

Войны за независимость Соединенных Штатов

27 августа 1776 г.».

Слова проникали в сердце Сая Нортона подобно звукам старых горнов или призрачных барабанов.