у меня нескачиваеться ролик

pleb_bisturris

Песня о Сталине

Облеклась Россия платьем вдовьим,

Бродит без дороги и пути,

Демоны над нею с воплем совьим

Реют, рвут, мешают ей идти.

К Сталину она, собрав все силы,

Обращает теплую мольбу:

«Что ж, родной, не встанешь из могилы?

Долго ль в тесном спать тебе гробу?

Прежней жизни злого исполина

Поразил ты дерзкою рукой,

И поют правдивые былины

О спасителе страны родной.

Мрак былой нам стал нестрашной сказкой,

Щедр ты был, как майский дождь земле,

Голос твой – в курантах башни Спасской,

Кровь твоя – в созвездьях на Кремле.

Как один огромный сад колхозный,

Процвела великая страна,

В знойный день и полночью морозной

Солнцем глаз твоих озарена.

В те края, где вечные торосы,

С юга, где чинар и алыча,

Самолет скоропостижный несся,

Крымских яблок груз душистый мча.

Сталин! Имя это миллионы

Пламенило яростных сердец!

С ним на труд и битву шли колонны,

С дедом внук и с дочерью отец!

Долго ль спать тебе? Вставай, родимый –

Я над зевом пропасти стою –

Сжалься над отчизною любимой –

Удержи на гибельном краю!»

elias_elianor

Отличный фильм – вовсе не такая сентиментальная глупость, как многим кажется, и не обычная американская размазня на тему «семейных ценностей» и т.д. Очень мудрое кино, полное тонкого оптимизма. Смотрела в оригинале и буду смотреть еще. Горько, что у нас спорят о всяких проходных картинах и не замечают таких действительно незаурядных фильмов, как «Слушая Листа»

busyjvran

(Сообщение удалено модератором)

colowbocque

блин почему у меня ролик нескачивается???

ho_krishnyj

Эгей, друзья! Вы не боитесь еще при жизни умереть? Вы на меня посмотреть не побоитесь – Вы много сможете еще всего успеть! Давно ли я был, как вы, лишь работал и бухал, теперь же счастлив, не боюсь людской молвы, я света неземного теперь канал! Своею кармою займитесь, не тратьте, люди, время зря, я говорю серьезно вам, поймите, ведь Вы все мне близкие друзья!

pleb_bisturris

Баллада о Фрунзе

(Стихотворение удалено модератором)

Nina-pelmenova

Uvazhaemyj pleb_bisturris, v pautine est mnogo mest, kuda mozhno vylozhit vashu grafomaniju, a zdes voobsche-to nado obmenivatsa mnenijami o filme

pleb_bisturris

Уважаемая nina-pelmenova, если вы не смотрели фильма «Слушая Листа», так и скажите, и не надо здесь раскладывать свои розовые слюни и высказывать мнения которые объективно вредят имиджу фильма

sqaud

пойду на терминатора 3 схожу, там телку хайлом об унитаз елозят прикольно»

Все немного помолчали.

– Думаю, что выражу общее мнение, – сказал старший сантехник, – если скажу, что фильм, мудрый и простой, нашел свой путь к сердцу массового зрителя.

– Двух мнений быть не может, – присоединились все.

– В таком случае, – добавил старший, – я пошел варить кофе.

– Чеснока не забудь, старый, – напомнил средний.

Они пили кофе – тесный круг мужчин, связанный общими профессиональными воспоминаниями и лаконизмом эмоций.

– Насчет произвола, – продолжал волноваться четвертый сантехник, чья молодая пылкость, как помнит читатель, стала завязкой действия. – Художественный мир, где мы квартируем…

– За телефон, кстати, где квитанция? – вспомнил средний.

– На пианино посмотри.

– Ни фига себе, кто это столько по межгороду наговорил?

– Семен Иваныч звонил в Гвинею-Бисау.

– Семен Иваныч! Сколько можно звонить в Гвинею-Бисау? Сам будешь оплачивать!

– Ну и оплачу, велика беда. Не понимаешь ты, Василий. Там такие дивчины уважительные. И глаза у них… глубокие-глубокие.

– Как васильковые поля моей родины, – сказал младший сантехник.

– Как горные водопады моей, – добавил средний.

– И как позволю себе продолжить, – сварливо вмешался четвертый.

– Безусловно, – отозвались остальные. – Василий перебил с квитанцией. Ты можешь продолжать.

– Напомню, я говорил об этических законах нашего художественного мира. Один пример. Почему мы обязательно сантехники? Что это за снобизм такой? Я, дескать, один тут переносчик культуры, а вы все слепые отростки гаечного ключа! Вот я – я, как хотите, не ощущаю в себе сантехника!

– Надо развивать в себе культуру ощущений, – вяло отметил средний, который излил свою желчь и уже тяготился темой авторской деспотии, осознавая ее бесперспективность.

– Мне стыдно числиться в штате! Я не обладаю знанием сантехнического ремесла!

– Вынужден констатировать, – сказал старший, – это еще не доказывает, что ты не сантехник.

– Объясните, за что мне этот жребий? – настаивал четвертый. – Это я наказан так? Почему я, скажем, не японская виолончелистка?

Он хотел что-то еще сказать, но подавился и отпрянул спиной от стула. Лицо его, в последнем ужасе самосознания глянувшее на тонкие пальцы, дрогнуло и покрылось белизной концертного грима, черные волосы взвились и попали в рот – он дунул; ноги цепко обвили лакированный корпус, вынырнувший из-под паркета, как громадный поплавок мореного дуба, и сладостная, изнемогающая мелодия ударила в удивленный воздух.

– Это что? – спросил старший после общего молчания, назвать которое недолгим значило бы непростительно злоупотребить языком.

– Фортепьянный концерт Шуберта, – известил средний сантехник, справившись с программкой.

– Как же он фортепьянный?

– Переложение, – пояснил средний. – Для флейты. Полна чудес могучая природа. Пойду воды выпью.

– Допросился, – заметил старший сантехник, глядя на прилипшие к мокрому лбу волосы виолончелистки. – Это же репетиции постоянные. И ноги будут – помогай Буденному. Не дай Бог никому такого злопамятного автора. Удивительная мелочность.

Младший сантехник задумчиво возразил:

– А я, напротив, нахожу это вполне справедливым – пусть мои слова покажутся тебе, Семен Иванович, неприличными и даже кощунственными. Один человек ежедневно надоедал небу, прося сделать его завскладом. Когда же оно выполнило его просьбу, промолвив: «Смотри же, не раскайся», – он ушел довольный, будто его одарили невесть каким подарком или эллины и персы совокупно провозгласили его мудрейшим человеком; а через месяц, или того меньше, его притянули за растрату, и пришлось ему, хоть он и нес околесную про угар и утруску, все же примириться с пятью годами общего режима. Прекрасно сказал поэт: «Надо вырвать радость у грядущих дней». По моему разумению, он имел в виду, что молить о благе надо так, словно обладаешь видением того, что принесут твои просьбы, – знание воистину счастливое и роднящее нас с богами.