Должно быть, на лице Ниты отразилось узнавание – зеброполосый сверкнул улыбкой.

– Скажи, где сейчас находится Моника?

– Боюсь, вас предупреждали, – сказала Рейес, кивая своим телохранителям. Оба сделали шаг вперед. – Если вы хотите разговаривать с товаром, вам придется купить его.

Зеброполосый вампир зашевелился. Только что он прижимался к стеклянной камере, а в следующую секунду уже стоял перед Лоренцо, который был под кайфом от единорожьего порошка. Он переместился так же быстро, как и тогда, к ее камере. Нита не могла за ним уследить.

Однако помощники были готовы. Когда зеброполосый вампир приблизился, оба они включили фонари, висевшие у них на поясе. Под ультрафиолетовым светом вампир зашипел и медленно отступил назад, в тень. Нита мельком увидела ожоги, внезапно появившиеся на его щеке – на нее как будто накапали свечным воском. Ковит, находившийся в другом конце помещения, тоже зашипел. Его глаза были устремлены к потолку, тело тряслось в экстазе. Ните пришлось отвести взгляд.

– Вас предупреждали, – повторила Рейес, сводя пальцы вместе.

Зеброполосый посмотрел на фонари, все еще включенные, хотя и не направленные на него. Нита поняла: он просчитывает ходы. Затем вампир повернул голову и посмотрел в глубь коридора, явно думая о чем-то другом, находившимся снаружи. О солнце? А может, о пути отхода, когда он всех убьет?

Приняв решение, он слегка наклонил голову и сказал Рейес:

– Конечно. Мы можем обсудить варианты покупки.

Рейес протянула руку, указывая на дверь.

– Тогда идем?

Вампир, явно желавший ворваться в камеру и вытрясти из Ниты ответы, бросил последний взгляд на нее, но тут же отвернулся и исчез в коридоре.

Дрожащая Нита опустилась на пол, чувствуя, что с каждым часом все глубже и глубже погружается в какое-то болото бедствий.

Зеброполосый охотился на ее мать. Он проделал весь путь сюда в надежде на то, что у Ниты есть какая-то информация. Когда он говорил о матери, в его голосе звучало желание совершить все то ужасное, что мог сделать только вампир – или, может быть, еще Ковит.

Что же мать натворила?

За сколько ее грехов придется заплатить Ните?

Она обхватила себя руками, чувствуя, как горечь предательства нарастает и превращается во что-то другое.

Как она посмела продать Ниту? За одну ошибку? За один акт неповиновения?

Нита думала, что мать любит ее, верила в это. Верила, несмотря ни на что, ведь они были семьей.

Вранье.

В душе Ниты вспыхнул гнев, горячий и всепоглощающий.

«Когда мы встретимся в следующий раз, мама, тебе лучше защищаться. Я тебя не прощу», – подумала она.

Охранники вернулись в камеру и вывели Миреллу. Нита подняла голову и метнулась вперед. Мирелла просто устало смотрела на них и не сопротивлялась. Впервые Нита подумала, что ее могли накачать наркотиками. Руки ее соседки были ватными, взгляд несфокусированным.

– Что вы делаете? – крикнула Нита, прижимаясь руками к стеклу.

Лоренцо посмотрел на нее и вытер нос. Его зрачки все еще были расширены, но пот больше не блестел, как мишура. Под глазами залегли темные круги. Он проигнорировал ее и повернулся к другому охраннику.

– Хорхе, можешь закрыть дверь?

Хорхе – крупный охранник – оставил Миреллу в руках Лоренцо и запер дверь камеры.

– Куда вы ее забираете? – спросила Нита, уперев кулаки в бока.

– В мастерскую, – рассеянно ответил Хорхе.

Нита почувствовала, как в животе что-то шевельнулось. Именно в мастерскую они тащили Миреллу, чтобы выколоть ей глаз.

– Ее опять порежут?

Он покачал головой.

– Не-а. Но она отбивалась от сеньоры Рейес и одного из ее клиентов. Чтобы получить глаз, им пришлось ее усыпить. Такое никогда не остается безнаказанным.

– Совершенно верно, – вздрогнув, прошептал Лоренцо.

– И каким будет ее наказание? – спросила Нита.

Охранники переглянулись. Лоренцо будто тошнило, и он продолжал тереть нос.

Ответ дал Хорхе:

– Ковит, конечно.

Они потащили Миреллу по коридору, а Нита вспомнила восторг и волнение Ковита, когда ему пообещали существо для пыток после того, как уйдут клиенты. Нита и подумать не могла, что это будет Мирелла.

Через несколько минут послышались крики.

Леденящие душу крики, казалось, не закончатся никогда.

Нита сжалась в клубок на своей койке, закрывая уши, но, что бы она ни делала, все равно слышала их. Крики чередовались с резкими оглушительными воплями или прерывистыми завываниями. Нита не могла сказать, почему так четко их слышит: либо Мирелла действительно очень громко орала, либо крики доносились через вентиляцию. Время от времени вопли ненадолго прекращались, и Нита слышала горький, сдавленный плач, перемежающийся всхлипами, которые больше походили на крики о помощи.

Нита думала, что сойдет с ума. В голове проносились образы корчащейся Миреллы, когда Ковит… Нет, ей не нужно представлять себе, что может делать этот парень. Надо выбросить это из головы.

Время от времени, когда настоящие крики Миреллы прекращались, их отголоски все еще звучали в голове Ниты, и она не могла различить, какие реальны, а какие – игра ее разума.

Впрочем, одно Нита понимала прекрасно: Ковит был монстром.

О, она это знала. Она боялась его. Но знать и видеть – или в данном случае слышать – это две совершенно разные вещи. Нита, пусть даже подсознательно, позволила себе немного расслабиться. Он спас ее от увечий. Играл с ней в карты. И пытал Миреллу в комнате неподалеку.

Если бы Нита не отключила свои болевые рецепторы, сейчас она была бы на месте девушки-дельфина.

Соотнести два образа оказалось не так сложно, как думала Нита. Как бы там ни было, в день рождения мать водила ее на аттракционы и гонялась за ней по дому, опрыскивая ее сырным соусом. Но она же убивала людей, а затем продавала их. И продала Ниту.

О людях никогда нельзя сказать что-то однозначно.

Хоть и ненадолго, но Нита все же позволила менее чудовищной стороне Ковита усыпить ее бдительность.

Крики, эхом разносящиеся по зданию, вернули ее к суровой реальности – так же как и смех, который их сопровождал.

Нита и так надолго задержалась в камере: настало время бежать, чего бы это ни стоило. Она все ждала удобного случая, но теперь ей стало ясно: все придется делать самой, переходить в наступление. Нита закрыла глаза и сосредоточилась. Она била себя по спине и шее, пытаясь найти место, ударив в которое можно повалить противника с минимальными усилиями. Она знала, что отключить человека трудно, а предсказать, сколько времени он проведет без сознания, невозможно. Нита хотела обезопасить себя, поэтому тренировалась на собственном теле и исцеляла его. Если ударить сюда, рухнет ли он на землю, или же, чтобы это произошло, удар нужно усилить?