«... и прослушки», — мысленно дополнил я.

— Но ваш босс вряд ли отправил бы вас ко мне без повода.

Игорь кивнул и, еще раз окинув взглядом кабинет, начал говорить:

— Два дня назад мы получили сведения, что по единоличному решению вашей жены банком был выдан один подозрительный кредит.

— Жены? — Я откашлялся. — Серьезно?

— Да. — Словно и не заметил моего удивления, Игорь продолжил: — Кредитополучатель —иностранная компания. Новая. Место регистрации — Каймановы острова. Кредит оформлен на срок десять лет, а установленный процент в два раза ниже ставки банка.

Каждым этим предложением можно было забивать гвозди в чей-то гроб. Смысл тоже был убийственным. Я без пояснений понимал, чем все это пахнет. И не хотел верить.

— Бред! — Тряхнул головой. — Банк не выдает кредитов офшорным компаниям. Тем более — по сниженным ставкам. Это подсудное дело. После такого кредита нужно сразу писать чистосердечное признание и идти в полицию.

— Именно так.

— Но вы понимаете, что это невозможно. Ни при каких обстоятельствах!

— Тем не менее денежный перевод из банка на счет нового кредитополучателя уже прошел.

— Я не подписывал никаких документов. Лера тоже. А у акционеров нет прав на такие сделки.

Собственный галстук резко превратился в удавку. А воздух в комнате показался спертым и жарким.

— Похоже, не только мы специализируемся на невозможном. — Игорь пожал плечами и положил передо мной копию платежного поручения. — Найти участников этой схемы будет очень сложно. Вернуть деньги — еще сложнее. Но если информация просочится в прессу...

— ...чтобы заткнуть всем рты, понадобится целое состояние.

От количества нулей на платежке по спине пробежал холодок.

— Именно. Даже с нашими возможностями.

— Но никакие усилия не помогут сохранить место в правлении банка.

Мой последний вывод Игорь комментировать не стал. Вероятно, его босс пришел к такому же. Тот, кто сам промышлял подобным в прошлом, умел видеть любые схемы насквозь без специального образования и судебного опыта.

— Мне нужны имена всех работников, которые в этом замешаны. С датами, суммами окладов и информацией о счетах близких родственников, — отдал я свое первое распоряжение.

— В течение пары недель будут.

— Еще нужны все контакты Биркина. Я должен знать все о каждом его шаге и каждом человеке, с которым он общается.

— Эти сведения обновляются регулярно. Доступ предоставим.

— Моей жене понадобится охрана. Кто-то, кто умеет работать незаметно. Я не хочу ее пугать. И не хочу спугнуть тех, кто может следить за ней параллельно с нами.

— Прослушка телефонов и проверка почты нужна? — Игорь на секунду закрыл глаза, словно где-то в голове велась запись приказов.

— Нет. — Подойдя к окну, я распахнул его настежь. — Самое важное для меня — ее безопасность. Все остальное Лера расскажет сама.

— Принято.

Как и в наш первый разговор, Игорь превратился в молчаливого типа. Взяв со стола платежку, он спрятал ее в свой карман. Уточнил, есть ли еще вопросы. А затем коротко распрощался.

Как только за ним закрылась дверь, мне словно кто-то тяжелые мешки на плечи взвалил. Несколько минут я пялился в стену напротив. Крутил в руках свой мобильный телефон. После сделал то же, что и Игорь. Не объясняя никому, что случилось и куда собрался, вышел из кабинета и спустился на парковку.

Все, чего сейчас хотелось — как можно скорее попасть домой. Ломало от желания сжать Леру в объятиях и заставить улыбаться.

Я был свято уверен, что неприятности на сегодня закончились. Лимит! Баста! Один только клиент из офшора тянул на катастрофу. Но, как казалось, и в этом я ошибался.

Что там в пословицах было про беду? Что она не приходит одна?

В последнее время я забыл это выражение. Но сейчас вспомнил.

Никто не бросился мне на шею, когда я вошел в дом. Никто не закричал радостно: «Никита!», когда прошел в гостиную.

Леры не было нигде! Ни в зале, ни на кухне, ни в спальне.

Ничего не понимая, я обыскал оба этажа своего дома. Отключил духовку, из которой несло чем-то подгоревшим. Лишь потом заметил приоткрытую дверь в еще одну комнату.

Туда я не заглядывал уже давно. Это было особое место. Первые дни после гибели Алины я не мог туда заходить. Перебороть себя тоже не мог.

Потом эта комната стала моим собственным чистилищем. Местом, после посещения которого легко было принимать некрасивые решения и делать нужные звонки.

Не будь в моем доме этой комнаты, возможно, я бросил бы все, как и после смерти родителей. Не было бы никакой мести виновным. Только суд. Новый срок. И возможно, новое условно-досрочное освобождение.

Но комната была! С белой детской кроваткой. Смешными, похожими на домики шкафами. С ночником в виде совы. С мягкими игрушками и яркими комбинезонами для малышки, которые мы с Алиной выбирали вместе несколько месяцев.

Когда виновный в гибели жены и ребенка отправился в ад, я захлопнул дверь в эту комнату. Боль еще не стихла, но я чувствовал, что потерял право туда входить.

По-хорошему, нужно было вызвать специальную бригаду и отпустить прошлое. Раздать вещи другим, выбросить или пожертвовать в какой-нибудь фонд вместе с приличной суммой денег… Вариант наверняка нашелся бы.

Но я тянул.

Вечно откладывал на потом. Не мог найти в своем рабочем графике свободное время.

Детская не мешала мне жить. Я спокойно ел на кухне, рядом с этой комнатой. Целовал возле стены Леру. Каждый день проходил мимо, не вспоминая, какая мина замедленного действия постоянно находится под боком.

Я ошибался.

— Ты здесь?

Лера вздрогнула, когда я распахнул дверь и вошел.

— Давно сидишь? — Посмотрел на свою жену.

Она сиротливо примостилась на пушистом пуфе. Тот стоял в углу комнаты,