— Пространства для маневров, в общем-то, и не было. — Я стянул с шеи галстук. В ближайшие дни, месяцы или годы он вряд ли мог мне понадобиться. — Мошенничество в сфере кредитования. Особо крупный размер, — горько усмехнувшись, произнес название статьи, с которой никогда не сталкивался как адвокат и никогда не подумал бы, что столкнусь как обвиняемый.

— А Лера?..

— На распоряжении о перечислении денег стояла ее подпись. Моя команда до последнего пыталась найти того, кто Леру так подставил, и не допустить утечки информации. Землю рыли. Задействовали все связи, какие смогли. Но акционеры решили поднять ставки. Денег на Каймановых островах им теперь мало. Они пожелали исполнить давнюю мечту — убрать Леру из акционеров. Тюрьма — способ грубый, но эффективный.

Начбез нервно сглотнул.

— Твою налево... Это же...

— До десяти лет с конфискацией, — вместо своего собеседника завершил я.

Первый раз даже думать о таком сроке не хотелось. А сейчас произнес легко. Болело теперь от другого. На куски рвало, стоило вспомнить серые глаза, которые я видел, возможно, последний раз. Все тело ломало, как от лютой простуды.

— И ты взял вину на себя... — Начбез словно сдулся. Плечи опустились вниз, а от вечного самодовольства на лице не осталось и следа.

На это мне даже не нашлось что ответить. С моим опытом глупо было верить в правосудие без доказательств и фактов. Никакие слезы Леры не убедили бы судью в ее невиновности. Тот, кто играл против нас, хорошо знал свое дело.

— А ты не думал, что она имеет право на правду? — без особого энтузиазма спросил СанСаныч.

— Сам лучше меня знаешь, как Лера поступит. — Я закрыл глаза. — Подпись ее. Не подделка. Мои люди провели экспертизу. Лера не сможет доказать, что не подписывала или что не знала, куда уйдут деньги. Смягчающих обстоятельств нет.

— Это все Биркин! — раненым медведем проревел Саныч. — Он в начале зимы приносил ей на подпись такие пачки бумаг, что и бригада не разобралась бы. Девочка не спала и не ела из-за всех этих приказов, распоряжений и протоколов. А тебе звонить отказывалась.

— Это уже не имеет значения. — Я положил руку на его плечо и крепко сжал. — К счастью, денежный перевод прошел только сейчас. Мое чистосердечное признание уже в деле. Та ее подпись ни на что не повлияет. Лера останется главным акционером. А замену себе я нашел. Биркин еще вчера передал свой пост новому человеку. За ним будут присматривать мои люди, так что можешь не волноваться.

Словно все еще не мог поверить, Саныч покачал головой и сел на верхнюю ступеньку крыльца.

— Но она ведь все равно узнает. Из новостей или от других людей. — Он вопросительно оглянулся на меня.

— Процесс будет закрытым. Моих связей для этого хватило. Акционеры тоже будут молчать. — Я сел рядом. — У меня есть досье на каждого. Стоит кому-то открыть рот — сядут все. И на срок гораздо больший, чем я.

— А Биркин? — Белесые глаза злобно свернули.

— Именно он сдал своих боссов. Когда запахло жареным, инстинкт самосохранения сработал правильно.

Я усмехнулся, вспомнив, как Всеволод неделю назад явился в мой офис. С коробкой, будто уже собрал свои вещи и готов отправиться хоть на край земли. И четким пониманием того, во что вляпался, написанным на лбу крупным шрифтом.

— Но девочка все равно узнает. Рано или поздно. Ты представляешь, что с ней будет? — снова завел свою шарманку начбез.

— Если мне не повезет, она узнает, что я ее обокрал. Это не самый худший финал.

— А если повезет? Если твои люди смогут размотать этот клубок?

— Я все же надеюсь, что не «если», а «когда».

Дверь полицейской машины распахнулась, и водитель вместе с пассажиром вышли на улицу.

Уходить мне не хотелось, но пора было заканчивать исповедь.

— Ладно... Сейчас все это не имеет значения. — Я достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вдвое листок. — Это приглашение в крупную немецкую клинику. Уже послезавтра Леру будут там ждать. С институтом вопрос интернатуры тоже решен. Твоя задача — проконтролировать, чтобы никто не помешал. И увезти ее.

— В Германию?..

Словно получил от меня пропуск на Марс, СанСаныч осторожно взял в руки рекомендацию.

— Там у нее не останется свободного времени, — быстро продолжил я. — Даже если что-то узнает о суде, вырваться в Питер будет сложно. А новый управляющий знает, какие отчеты слать и о чем молчать. Жизнь продолжится.

Подняться было непросто. Я чувствовал себя древним стариком, который вот-вот развалится. Но как у Золушки в дурацкой детской сказке, мое время уже вышло.

— А сам-то ты хоть как? — вдруг словно очнулся СанСаныч. — Как карьера... Бюро?

— Если смогу доказать невиновность, верну и лицензию, и бюро. — Из груди вырвался странный звук. То ли стон, то ли хмык. — На адвокатов, готовых отсидеть за клиентов срок, особый спрос. Без работы не останусь.

— А она... Ее возвращать тоже будешь?

Впервые за долгие годы начбез смотрел на меня без опаски. Будто заранее простил за все, что я сделал и что могу сделать.

— Леру? — Я сжал челюсти. И медленно выдохнул.

Дико хотелось сказать «да». Поклясться каждому дереву в саду, что мы с Лерой снова встретимся и что здесь опять зазвучит наш смех.

Больше всего на свете я мечтал снова прижать к себе жену. И вместо нравоучений признаться, наконец, что люблю ее.

Я всё бы отдал...

— Это может затянуться и на год, и на десять лет.

— Она умеет ждать тебя.

— Она единственная такая на свете. — Ответ «да» застрял где-то в области грудины. Намертво. — Но только ждать меня больше не безопасно. Любая Лерина