Привычно проигнорировав лифт и поднявшись на пятый этаж по лестнице, я оказался в небольшом холле с кожаными диванами по периметру и с установленным в центре голограммным проектором, над мягко мерцающей поверхностью которого в воздухе плескались полупрозрачные рыбки. Отсюда в разные стороны расходилось два коридора с одинаковыми массивными дубовыми дверьми, стены между которыми были богато отделаны дорогим тёмно-бежевым бархатом и светло-коричневым деревом.

Следуя объяснениям девицы из администрации, я повернул направо и довольно быстро нашёл выделенную мне пятьсот тридцать седьмую комнату. Возле двери, на небольшом экранчике, забранном в золочёную рамку, светились имена и фамилии жильцов, глянув на которые, я убедился, что не ошибся. А вот будущий сосед вызывал неподдельный интерес, ибо жить с ним мне предстояло целых пять лет. Звали его Андре Ле Жак, и, кажется, я даже где-то слышал об этом роде. Вроде так назывался натурализованный у нас французский магический клан, бежавший в Россию ещё в две тысячи десятом году после поражения сторонников реставрации королевства в трёхсторонней гражданской войне, разыгравшейся на их родине.

Во Франции тогда победили так называемые «бонапартисты». Однако, вместо национального примирения и шага навстречу проигравшим, имперцы решили вопрос кардинально и, во избежание возможных революций и прочего брожения, применили своё излюбленное средство – гильотину. Так что сторонники «Шестой республики» вынуждены были бежать в Северную Америку, паладины Карла Великого или «карлианцы» в основном осели в Землях Германской Нации, а небольшая часть кланов, отколовшаяся от тех и других, просила российского подданства.

В принципе, меня мало волновало происхождение соседа. Национализмом я не страдал, как, впрочем, и чинопочитанием, и прочими извращениями, предпочитая судить других по делам, а не месту рождения, цвету кожи или политическим взглядам. К тому же по жизни я был одиночкой, всё же не с моими залежами скелетов в шкафу заводить приятелей, так что постучался в дверь, прежде чем войти, я скорее от нежелания портить отношения с самого начала, чем от реальной вежливости.

– Да! Положите одежду в приёмник! Я потом заберу, – раздался из комнаты молодой и какой-то бесполый голос, в котором не было и намёка на иностранный акцент.

На пару секунд повисла тишина, видимо, сосед прислушивался к ответу, а затем раздражённо крикнул:

– А если вы не из прачечной – то пойдите прочь! Я же велел меня не беспокоить!

Я скосил глаза на откидную крышку контейнера, вмонтированного в стену справа от двери, и, хмыкнув, провёл карточкой идентификатора личности по прорези считывателя. Замок мелодично тренькнул, громко щёлкнул и на нём загорелся зелёный индикатор.

«Пойдите прочь, значит?» – подумал я, входя в комнату.

Не успел переступить порог, как что-то рыжее метнулось в дверном проёме за коротким тамбуром, в который выходили туалет и душевая. Надо сказать, что если коридор общежития выглядел именно «богато», то сам номер не особо впечатлял. В общем-то простенькая спартанская обстановка с закосом под хай-тек. Этакий дизайнерский выкидыш недавнего выпускника профильного вуза, который после недолгой попойки особо не заморачивался, выполняя первый в своей жизни заказ.

Что удивительно, оформление холла здания, ресепшена, да и коридоров совершенно не сочеталось с отведённой мне комнатой. Если «там» вполне можно было представить себе вальяжно прогуливающихся дам и господ из аристократии века этак девятнадцатого с Александром «Наше Всё» Сергеевичем Пушкиным во главе. То «здесь» я мог наблюдать, конечно, не мою каморку в общаге техникума, но и не императорский люкс. Так, обычный гостиничный номер уровня этак «две звезды», которые видел пару раз на различных профильных сайтах.

Чисто, аккуратно и без излишеств, как говорится, глазу зацепиться не за что. И вот это был ощутимый щелчок мне по носу, чтоб не зазнавался. Почему-то во время поездки я решил, что Федосеев, дабы покрепче привязать к себе, окунёт меня в какую-то неведомую роскошь… и как оказалось, зря. Видимо, Александр Павлович всё-таки знал чувство меры, либо, как вариант, оценивал именно меня не шибко-то высоко.

Я прошёл в комнату. На ближайшие пять лет это был мой дом, а чего-то стесняться я не привык. Скорее наоборот, уже ощущал себя хозяином, пусть и придётся подчиняться многостраничному списку правил. Но как раз это было не страшно. В общаге техникума тоже имелся строгий устав, и какое-то время я, по наивности, даже пытался ему следовать, пока более опытные товарищи не просветили меня в том, что реально тут действует всего одно-единственное правило: «Не пойман – не вор!» И вряд ли местное заведение чем-то отличается.

– Кто вы такой! И по какому праву позволяете себе вламываться в мою комнату! – окликнул меня возмущённый голос. Как говорится, занятый осмотром, слона я-то и не приметил. У боковых стен, оставляя середину свободной, были расположены абсолютно идентичные комплекты мебели, состоящие из кровати, тумбочки, шкафа и рабочего стола с интегрированным компьютером, судя по всему, с маджи-интеллектом. И вот у правой нашёлся мой сосед.

Возле не застеленной кровати, поверх которой валялось мокрое полотенце, стоял паренёк примерно моего возраста, в тёмно-синем банном халате, надетом явно на голое тело. У него была необычайно белая кожа, правильные, довольно женственные черты покрытого россыпью веснушек лица и ярко оранжевые, почти алые, топорщащиеся в разные стороны, непослушные волосы. Сухие, что характерно, значит, я застал его перед походом в душ. По крайней мере, только это могло объяснить его вид. Думать, что мне предстоит жить с эксгибиционистом, не хотелось.

Большие, миндалевидные, зелёные, как и у многих рыжих, глаза смотрели на меня со смесью страха, раздражения и ярости. В левой руке он побелевшими пальцами сжимал активированный ПМК с выведенной на экран россыпью иконок.

– Вежливые люди, прежде чем спрашивать чужое имя, представляются сами, – меланхолично ответил я, в то время как сам пытался вспомнить кое-какие правила из устава.

А в частности: что мне грозит, если я сейчас раскатаю этого товарища тонким слоем по полу комнаты, если он вдруг на меня нападёт? Вроде бы выходило, что ничего. Самозащита и всё такое. Вообще дуэли и прочие безобразия в стенах общежития запрещались, для этого была предусмотрена отдельная арена, так что если нападёт, можно бить не задумываясь.

– Вежливые люди не вламываются в чужой дом без приглашения! – слегка визгливо возразил мне парень. – Немедленно выметайтесь отсюда, или я заставлю… я… я позову охрану!

– Вот ещё! Уважаемый, – сбросив сумку на свободную, а потому явно мою кровать, я надвинулся на тут же побледневшего и сделавшего шаг назад «соседа» и остановился за метр от него. – Лично я здесь живу. А вот вас я вижу в первый раз, имени вашего не знаю, а потому могу сделать вывод, что это вы пробрались в «мой» номер, да ещё и в таком виде. Возможно, чтобы скомпрометировать и опозорить меня в глазах общественности. Поэтому предупреждаю, попытаетесь приблизиться – я вынужден буду вас ударить.