даже обувь на каучуковой подошве, полученной из корней одуванчика. В женскую моду я пока не лез, хотя Жанна мне деликатно намекала поучаствовать в изобретении платьев. Помимо нормальных штанов, камзолов с рукавами и без, с стоячими и отложными воротниками, замшевых курток с капюшоном и без благодаря мне стали появляться кожаные пальто и плащи, прекрасно защищающие от ветра и дождя. Надев только недавно сшитый русский кафтан из красной парчи со стоячим воротником и кушаком из красного бархата с кистями из золотой нити, надел сафьяновые сапоги с загнутыми носами и каблуком. Прицепив выкованную лично булатную саблю в ножнах, богато украшенных позолотой и резными вставками из слоновой кости, с другой стороны подвесил выигранный у венецианца кинжал. Мои валеты старались от меня не отставать и заказывали себе одежду у моих портных по моим образцам. Так что все они тоже были одеты на русский манер пятнадцатого-шестнадцатого веков.

Оседлав молоденьких жеребцов, мы рысью двинули в столицу графства, лучники не отставая, двигались за нами. Дорога была безопасной — каждый день по ней бегали с полной выкладкой мои бойцы, разбойников давно всех извели и торговцы увеличили свои караваны. Огромным спросом у них пользовались и товары, производимые моими мастеровыми — чугунные изделия, стальное оружие, сафьян, замшу, обувь и одежду. Даже несколько унитазов и бачков удалось продать по бешенным ценам.

Добравшись до столицы, мы сразу поспешили к графу. Тот при виде меня раскинул руки — Здравствуй, Арман! Иди, я тебя обниму! Ты опять поражаешь меня своими нарядами, скоро уже и знать Парижа станет подражать твоему стилю одежды.

Из своих покоев вышла и герцогиня — Вот и стал ты, Арман, сиротой! Такое несчастье! Ты как ангелок в свои девять лет!

Меня затискали и зацеловали, я же стоически терпел лобызания своего тела. Жаль бывшего барона, недолго прожившего виконтом, зато я по совершеннолетию стану полноценным вельможей, а там, глядишь, как обещал граф, еще и Нарбонна перейдет в мои жадные и загребущие руки. А что? Если нет развития, то владения хиреют и переходят в чужие руки. А у меня амбициозные планы, раз уж выпало прожить вторую жизнь, то нужно постараться прожить ее красиво! Если все удастся с сокровищами Ордена, то можно будет развернуться в этой пидарастической Европе!

— Говорят, ты уже через день запускаешь термы как в Риме! — ревностно спросил граф и его жена улыбнулась и наложила пальчик на его рот.

— Это он ревнует, в Тулузе, да и в Париже сам может помыться в жалкой лохани, а ты даже раньше, в своем прежнем замке в мраморном зале мылся. А теперь и подавно, устроил у себя королевскую мыльню. Похороним твоего отца, его уже обмыли и переодели, покойного сразу же несли в храм под пение псалмов, где гроб с его телом выставлен до погребения. Вечером после похорон в каменном саркофаге отметим пиром, на котором епископ прочтет проповедь.

— А вот у простецов погребение проходит с шумным застольем, танцами и песнопениями. Они считают, что человек переходит в мир иной, избавляется от земных скорбей, и этому нужно радоваться: смерть воспринимается как новое рождение. Мы называем подобные ритуалы дьявольскими и всячески с ними боремся — в свою очередь добавил епископ — Я вместе с графом приеду к вам в Каркассон, буду освящать вашу баню. Заодно и помоюсь как истинный римлянин — я же долгое время жил в Риме и видел остатки роскоши их терм!

Я кивнул — для низших слоев же нормальное погребение было недоступно — тело обматывали куском ткани и клали в яму на свободном участке земли. Так было вплоть до конца восемнадцатого века. Менее обеспеченных почивших хоронили на окраинах кладбищ, могилы были неглубокими, а тела клали в несколько слоев. Из-за нехватки мест часто для новых захоронений разрывали старые, а иногда «новую партию» покойных укладывали к недавно усопшим.

Саркофаг удивил своей законченностью — оказалось, что для своих приближенных Альфонс заранее заказал с десяток таких могил, установленных в одной из церквей. На крышке изображение мужчины в одежде и военном снаряжении указывает на то, что человек принадлежал к сословию рыцарей — на руках и шее — кольчуга. Складки кольчуги и длинные рукава — это защита головы и рук. Ноги фигуры упираются в подушечку. Ладони рук сложены для молитвы на груди. Гроб с телом отца опустили в саркофаг и крышка плотно легла сверху.

Священник отпел покойника и после погребения все вернулись в парадный зал, где накрыли столы. Сначала епископ на латыни прочитал отрывок из Евангелия. Угощали нас дичью, сначала накормили дрофами, фазанами и дикими гусями, птицу вынесли для нас на серебряных блюдах, сидящей в полном оперении, так, что издали она казалась живой. Затем подали мясо туров, оленину, серн, осетров, лососей и форель. Ко всему этому великолепию подали разнообразные соуса, обязательно пряные, раскрашенные в самые разные цвета, и овощное рагу, составлявшее обычное дополнение к мясному или рыбному блюду.

Мне граф отвел почетное место — рядом с собой, с другой стороны сидела его жена. Ко мне подошел сзади Жан и шепотом доложил — Один из псарей видел, как в круп лошади отца вонзилась арбалетная стрела и поэтому погибли она и ее всадник. Вот эта стрела! — мой валет показал мне обломанное древко с деревянным оперением длиной около двадцати сантиметров. Я вернул стрелу и Жан продолжил — Стрелял в вашего отца оруженосец из свиты бывших хозяев вашего виконтства. Псарь хотел было доложить графу, но ему вручили десяток денье и пригрозили смертью за длинный язык.

Я почувствовал как заурчал желудок, хотя в отличие от принятого распорядка питания я утром подкрепился яичницей с колбасой.

Завтрака в это время не было — в основном, поднявшись на рассвете, а то и несколько ранее, подкреплялись куском хлеба и чаркой вина, после чего простецы принимались за ежедневную работу, а в случае принадлежности к двух привилегированным сословиям отправлялись в церковь на долгую утреннюю мессу. Первым, по-настоящему сытным приемом пищи был обед, который для наемных работников обязательно должен был устроить хозяин, а те, кто наемных работников не имели, довольствовались стряпней жены или матери.

Я неспеша жевал, поглядывая на довольные морды семейки Транкавелей, являющиеся родственниками Раймунда Седьмого и надеющиеся получить его титулы. Знаком подозвал Жана и дал ему задание — Сегодня ночью глава семейства сойдет с ума и прирежет всю свою семью, всю, ты понял? — дождавшись кивка, продолжил — Затем гнусный