Я всё ещё с трудом дышал, поэтому всплыл на поверхность, прячась в облаках тумана. Берег то появлялся, то исчезал из вида: деревья с ярко-красной корой, снующая в кустах лань, вода, бегущая по скалам к морю…

Девочка с меня ростом на краю утёса всматривалась в море.

Она была настороженна и грациозна, как лань. Её руки и ноги были худыми и жилистыми, совсем как мои, но лоснящаяся кожа была тёмно-коричневой. Сзади болталась копна чёрных волос. Девочка высоко держала голову, приветствуя ветер, будто она единое целое с землёй, травой и деревьями. Мне нужно было спрятаться, но я находился в смятении и был переполнен эмоциями настолько, что не мог оторвать от неё взгляд.

Вдруг, к моему удивлению, я взметнул руку над волнами, приветствуя земную фею.

Она повернулась и медленно подняла худую руку. Затем вздрогнула и побежала с утёса; её стопы едва касались земли.

Наваждение прошло. Я нырнул, плыл неровно, в ужасе от своего поступка. Зачем я помахал ей? Тем более сегодня, когда сети висят, порезанные в клочья?

Чем дальше я отплывал, тем сильнее меня потрясали красота и странность увиденного. Эта шустрая фея вовсе не была похожа на Мэгги с её тусклыми волосами, сгорбленными плечами или на того грубого мужчину, который бежал за лодкой. Я не мог представить её в душном доме. Нет, на суше тоже должны быть феи, как на море – шелки. Хоть я и обещал Мэгги рассказать, если меня кто-то увидит, об этой встрече я решил умолчать.

* * *

Когда я вернулся к Мэгги, то сделал вид, будто ничего примечательного не произошло. Съел тарелку хлопьев. Помогал по дому. В полдень принёс последнюю охапку поленьев. Когда я пихал её за деревянную печь, кто-то забарабанил по двери.

Мы с Мэгги вздрогнули и обернулись.

– Мэгги? – прозвучал грубый мужской голос. Человек вновь заколотил рукой по двери так, что она сотряслась в проёме.

Мэгги показала пальцем на спальню. Я тихо положил полено, встал…

– Ты там? – прогремел голос. – Есть разговор.

Ручка двери стала поворачиваться.

Я бросился на пол и протиснулся под диван. Мне в спину вонзились пружины. Вокруг лица закружились пылинки.

Дверь открылась, и вошла пара тяжёлых чёрных сапог.

– Мэгги!

– Привет, Гарри! Ты всегда так вваливаешься?! – в её голосе послышался лёгкий укор. Ей не нравился этот человек.

– Ты не отвечала. Думал, не слышишь.

Сапоги протопали ближе. Один шаг. Два. Я спрятался глубже. В нос влетела пыль, вызывая чих. Я с трудом сдерживался, но чих нарастал и нарастал, моё тело закачало диван. Мгновение спустя Мэгги громко притворно кашлянула.

– Мне бы не помешал кофе, – сказала она, направляясь на кухню. – Будешь?

Она никогда не пила кофе в это время.

– Не-а. Я ненадолго.

В чайник залили воду.

– Зачем пришёл тогда? – чайник громко поставили на плиту. – Иди сюда, я тебя не слышу.

К моему облегчению, сапоги удалялись. Тело снова потряс тихий чих.

– Ты никого странного не замечала? – поинтересовался мужчина.

Я замер.

– Странного? – удивилась Мэгги. – О чём ты?

– Мы все вышли на охоту. Знаешь Стэна Уайли? Его лодка вчера была пришвартована. Утром приходит – все сети сорваны с катушек, разорваны в клочья.

Мэгги со стуком поставила кружку на столешницу:

– Наверное, дети. Проделки подростков.

– В туман? Видела бы ты сети. Покромсали, как в ужастиках. Похоже, какой-то псих на свободе.

– Псих? – Мэгги издала резкий смешок. – Я тебя умоляю. Не удивлюсь, если это был Стэн. Сам понимаешь – чего ни сделаешь ради страховки? Почему бы тебе не поговорить с ним? Так, – она подошла к двери, – мне пора за работу.

Сапоги потопали за ней.

– Будь начеку. Звякни мне или Стэну, если заметишь что-то необычное. Я зарядил ружьё. Стэн обратился к шерифу, – дверь распахнулась, сапоги вышли на улицу. – Кстати, помнишь, я обещал Джеку присмотреть за дорожкой? Она, кстати, вся в выбоинах после бури. Пришлось припарковаться у развилки. Буду рад помочь тебе за символическую плату.

– Не нужно, спасибо, Гарри.

Дверь закрылась. Шаги затихли. Вдалеке взревел двигатель. Звук уносился.

– Выходи давай, – сказала Мэгги.

Я вылез, подняв облако пыли, стряхнул пыль с рук, ног, ножа.

Мэгги покосилась на меня:

– Больше не носи этот нож.

– Но…

– Никаких «если», «и», «но». Неважно, что ты сделал. Такие парни, как Гарри и Стэн, вопросы не задают. Увидят нож, и отец будет твоей наименьшей проблемой.

Я промолчал.

– С этой штукой на ноге я тебя из дома не выпущу.

Мои руки сжались в кулаки.

– У нас уговор, парень. Ты же сдержишь слово?

* * *

Я вошёл в спальню и закрыл дверь. Мне хотелось держать нож рядом, но спрятать, чтобы его не забрала Мэгги.

Я не мог прятать его в кровати. Иногда Мэгги приходила потрогать покрывала и погладить плюшевого мишку, притворяясь, что расправляет постель. Комод тоже был её территорией. Она заполняла его шортами, майками и водолазками. Иногда я заставал её у открытого ящика: она расправляла и складывала одежду, словно ей нужно было найти повод, чтобы подержать её в руках.

Оставался гардероб. Затаив дыхание, будто вместе с пылью оттуда мог вылететь призрак мёртвого мальчика, я повернул ручку.

Гардероб был забит. Огромные коробки заполонили высокую полку, одежда болталась где-то в середине, пол был загромождён коробками поменьше. На полу валялась обувь.

Я опустился на колени и вытащил коробки. В одной были деревянные животные. В другой – крошечные грузовики и цветные палки. Мне не хотелось, чтобы мой нож лежал вместе с вещами мёртвого мальчика. Я отбросил коробки и обувь в сторону и потянулся в темноту.

У задней стены я нащупал дырку в полу. Я провёл пальцем по краю. Она была идеальной длины.

Я заставил себя отстегнуть ножны. Мой нож – единственное, что напоминало мне о маме и жизни с кланом… Я держал его в ладони, ощущая знакомый вес. Затем, скрипя зубами, впихнул его в дырку.

Когда я отпускал его, то нащупал нечто твёрдое и холодное. Я обхватил это пальцами – гладкое, длиной с ладонь – и вытащил из гардероба. Медленно раскрыл пальцы.

Там, на моей ладони, лежал красивый тюлень, вырезанный из тёмно-зелёного камня. Ласты, клыки, изгиб хвоста – идеально. Правдоподобно. Голова и хвост были загнуты в полумесяц, и он смотрел на меня с тенью улыбки. А эти умные глаза…

Это не тюлень. Это шелки.

Я облокотился о стену, ошеломлённый странностью происходящего. Гардероб, комната, дом – как каменный шелки оказался здесь, в человеческом месте?

Я поднёс шелки к лицу. Он смотрел мне прямо в глаза. Его голова слегка наклонилась в сторону, как у бабушки, когда она хотела рассказать мне что-то важное. Это знак? Не