К тому же, я думаю, что всё население земли делится на четыре нации: жиды – поклоняющиеся деньгам; нелюди – отморозки с такой же родословной; белые вороны – вся творческая интеллигенция; и остальная, требующая хлеба и зрелищ толпа. К какой национальности ты принадлежишь – решает каждый сам за себя и никак иначе.

Шурочка с ранних лет была знакома с политиканской философией стоящих у «кормила» власти, но слова Володи поразили её. Это не какой-нибудь дешёвый анекдот, пусть даже рассказанный публично. Это убеждение уже вполне взрослого состоявшегося мужчины, который в силу своих возможностей будет мешать процветанию философского мусора на свалке России.

– Человек, в результате технократии, утратил контроль над окружающим жизненным пространством, – продолжил Володя. – Нарушился масштаб личности и общества: мегаполис вместо хутора, монополия вместо артели, толпа на Манеже, слушающая «правозащитницу» Новодворскую, вместо поля с ромашками! Представляешь?

– Но ведь мы живём в конце двадцатого века, то есть на изломе времён, – возразила Шура. – Как ты не понимаешь. Нас с детства уверяли в самодостаточности и поощряли всякую дерзновенность. Вместо того, чтобы как наши пращуры учиться прислушиваться к природе, опираться на интуицию, то есть, на чутьё. Просто нам планомерно прививают какую-то нечеловеческую массокультуру.

– Вот-вот! – обрадовался Володя. – И я про это же. Давно ясно, что через массокультуру отдельные члены общества, захватившие власть, навязывают каждой личности стандарт жизненного успеха. А во главу угла – поклонение деньгам, то есть Золотому Тельцу! Ты об этом в Библии прочтёшь. Причём, давно известно, что погоня не за жизненной энергией, а за мёртвыми деньгами всегда приводит к саморазрушению. По сути, многие страны на нашей планете, особенно Россия, обречены к трагедии самоуничтожения. Любая личность граничит с вычёркиванием себя не только из общества, но из обычного существования.

А человек… я уже сказал, что всю планету ожидает самоуничтожение, потому что люди пошли не по тому пути развития. Общение меж людьми сводится в основном к виртуальному, а что такое семья уже забывают даже в нашей России. Стали модными однополые браки, появились фонды, отстаивающие права сексуальных меньшинств. И вся мировая информация зиждется только на оправданных законом убийствах, общениях на уровне гениталий и обсуждениях покупок того или иного олигарха.

Шурочка шла домой, когда на город уже свалился вечер, и родители у Володи вот-вот должны были возвратиться с работы. Девочка прижимала к груди дарёную Библию и радовалась, что наконец-то жизнь подкинула ей единомышленника! Более того, самого красивого мальчика в классе. Это действительно был подарок судьбы – теперь Шурочка точно знала, что такие подарки бывают. Значит, не так уж эта жизнь плоха, не так всё безысходно и противно, хотя грязи в этом мире разлито много. Даже слишком много.

Недаром на планете стали повсюду возникать катаклизмы и землетрясения. Будто Земля, как собака, которой давно опротивели блохи, встряхивается и стряхивает с себя агрессивных кусачих, хотя и живых тварей. Но вместе с Володей можно будет хоть что-то изменить в этом безумном, безумном, безумном мире. Можно будет отыскать стадо таких же «белых ворон», и заняться восстановлением энергии существования на планете, а не гоняться за призрачным богатством, убивая всех, подвернувшихся на пути. Тем более, теперь у Шурочки есть Библия! Недаром же она когда-то писана!

«Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе! Со мною с Ливана, невеста! со мною иди с Ливана! спеши с вершины Аманы, с вершины Сенира и Ермона, от логовищ львиных, от гор барсовых! Пленила ты сердце моё, сестра моя, невеста! пленила ты сердце моё одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей. О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста! о, как много ласки твои лучше вина! и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов! Сотовый мёд каплет из уст твоих, невеста; мёд и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана! Запертый сад – сестра моя, невеста, заключённый колодезь, запечатанный источник: рассадники твои – сад с гранатовыми яблоками, с превосходными плодами, киперы с нардами, нард и шафран, аир и корица со всякими лучшими ароматами; садовый источник – колодезь живых вод и потоки с Ливана. Поднимись ветер с севера, принесись с юга, повей на сад мой, – и прольются ароматы его!..».[14]

– …закрой книгу, когда я с тобой разговариваю, – донёсся откуда-то из-за спины голос матери. – Уважать, представь, полезно не только себя. Закрой книгу, тебе говорят!

Мать даже шлёпнула ладошкой по столу, значит, Калерия ей такого наговорила, что жди скандала.

– Это не книга, – Шура попыталась оттянуть разборку, – вернее, книга, но книга мудрости всех времён и народов.

Мать вырвала из её рук толстый фолиант.

– Библия? Ты с ума сошла! Где ты взяла эту гадость? – ярости матери не было предела. – Мало того, что в школе чёрт-те что натворила, так ещё в дом мусор тащит!

Она с размаху выбросила Библию в окно. Шура только пожала плечами и уделила пристальное внимание потолку. На глаза навернулись слёзы, но девочка, как всегда, пыталась сдержать себя. На потолке, вернее, в углу над балконной дверью, было на что полюбоваться. Там, за гардиной, неприметный на первый взгляд, поселился паучок. Он выткал небольшую паутинку, ждал себе спокойненько какую-нибудь залётную муху, чтобы прочитать ей лекцию об этике полётов в жилых помещениях, но залётная муха всё как-то не показывалась.

– Ты что думаешь? – мама села на любимого конька. – Почему ты не такая, как все? Что ты стараешься неизвестно кому доказать?! Ведь не маленькая уже, пора бы о будущем подумать!

– Разве? – перевела девочка невинный взор с паутины на маму. – Подумать о будущем в светлом коммунистическом завтра, которое должно было наступить ещё вчера?

– Прекрати немедленно! – стукнула мать по столу на этот раз уже кулаком. – Я тебе запрещаю твои дурацкие диссидентские выходки!

Дело плохо. Ещё пять минут и у мамы начнётся истерика. С волной истерики на маму сваливался китайский синдром психоза, и её остановить было очень нелегко. Это уже выглядело, как домашняя примета. Положение спас звонок в дверь. Мать мотнула головой, закашлялась, но пошла всё-таки открывать. Вскоре из прихожей зазвучали взволнованные голоса.

– Кого там ещё принесло? – отрешённо подумала Шура. – Спасибо, что хоть избавили непослушную девочку от родительского скандала, а маму от очередного вызова «неотложки», или того хуже – «Скорой помощи».

Голоса в прихожей успокаивались понемногу – девочка опять переключилась на охотника-паучка. А ведь это очень похоже на модель человеческой души! Сначала человек ждёт, надеется, верит. Плетёт какие-то сети, старается поймать за хвост синюю птицу, то есть синюю муху. Потом сам попадается в свои же тенёта, выпивает из себя кровушку до последней капельки, не переставая обвинять в этом окружающих.

В комнату вернулась мать. В руках у неё была… Библия. Тяжело опустив её на стол возле дочери, она стояла несколько минут молча. Потом мрачным замогильным голосом сообщила: