– Царевны. Понятно, – лицо Геннадия помертвело, закаменело, взгляд остановился. – Понятно. Значит, я правильно сделал. Счастливого пути.

И, не дожидаясь более ответа, он развернулся и побежал по дороге обратно к деревне.

– Странный он какой-то, – провожая его взглядом, пожал слегка плечами царевич.

– Белые маги, – насмешливо поморщился чародей. – Чего с них взять.

– Белые маги? – непонимающе повторил Иван. – А я думал – белые маги – это вроде… добрых волшебников?… В отличие от черных?…

Агафон снисходительно похлопал Иванушку по плечу.

– Магия всего одна, царевич. И ни в какие цвета она не окрашена. Это все равно, что воду, которой ты поливаешь огород, называть хорошей, а воду, в которой тебя утопят – плохой. Вода остается одной и той же. Меняются люди. Нам это в школе разъясняли. А этих мухлежников – так называемых ученых, мы, настоящие маги, «белыми магами» называем в насмешку. Потому что они всегда ходят в белых балахонах. А мы – в черных.

– Наверное, это объединяет вас в одну общность, придает оттенок кастовости, таинственности, элитарности?… Или это стильно? Или древняя традиция профессии? – немедленно стал строить предположения заинтригованный Иванушка. – Почему?

Агафон задумался.

– Ну, может, потому, что мы не любим стирать?

До входа в пещеру – кривой широкой дыры, в полтора человеческих роста – они добрались уже через несколько минут. Поверх него изъеденной очень большой и очень голодной молью портьерой свисал высохший вьюнок, летом, судя по всему, закрывавший его полностью от глаз непосвященных. Теперь же он чернел затхлым провалом, из которого тянуло холодом и сыростью.

Агафон, хоть и был, наконец-то, тепло одет, поежился.

– Иван, ты уверен, что хочешь туда лезть? – болезненно покосившись на пещеру, потом на приятеля, спросил он. – Если принимать во внимание, что мы этого Геннадия вообще первый раз видим, и что если мы там сгинем, то лишние два дня уже играть никакой роли не будут, может, ты передумаешь? Прислушайся к своим ощущениям. Что они тебе говорят?

– Что ты, если бо… опаса… не хочешь, – тактичный Иванушка все же выбрал подходящее слово, позволяющее чародею спасти лицо, – можешь не ходить. А я тороплюсь. И к тому же ты просто предубежден против боярина Геннадия, потому что он – ваш противник. На меня же он произвел впечатление вполне разумного, искреннего и добродушного человека.

«Кроме нашей последней встречи», – мысленно признал он, но не стал озвучивать свои выводы, чтобы Агафон не лелеял ложной надежды: никакой речи о том, чтобы потерять два дня, и быть не могло. Два дня, которые могут оказаться решающими для жизни Серафимы.

– И у него нет абсолютно никакой причины заманивать нас в ловушку или обманывать нас, – продолжил он вслух.

– Нет, с чего ты взял, что я бо… опаса… не хочу с тобой туда идти? – с не очень искусно деланным возмущением тут же отреагировал студиозус. – К тому же, если там действительно окажется какой-нибудь неприятный сюрприз, без профессионального волшебника тебе будет просто не обойтись! Конечно, над сложными заклинаниями мне еще надо немножко поработать, но простые я могу применять вполне эффективно!

– Н-ну да. Конечно. Я тоже об этом подумал, – не очень убедительно соврал в ответ царевич, и вопрос был решен. – Вот только…

– Что?

– Там же темно. Надо придумать какое-то освещение, – и Иванушка многозначительно склонил голову в сторону Агафона.

– Легко! – снисходительно хмыкнул тот.

– Что ты предлагаешь?

– Самое простое – факелы. Для этого надо сделать заготовку – на толстую ветку намотать жгут из сухой травы.

– Но они буду гореть от силы десять минут! – разочарованно поднял брови Иван.

– Они будут гореть столько, сколько надо! – самодовольно усмехнулся Агафон и потер руки. – Потому что тут вступаю в дело я.

Факелы были готовы через двадцать минут, и Иванушка с восхищенным интересом протянул первый чародею и стал ожидать чуда.

– Нет-нет, держи ты, – покачал головой тот. – У меня руки должны быть свободными.

– А… Это…

– Ну, если ты бо… опаса… не хочешь… – пожал плечами маг.

– Я готов, – обреченно выдохнул царевич, приготовившись, на всякий случай, отпрыгнуть, отбежать и быстро спрятаться.

– Внимание, – Агафон закрыл глаза, сосредоточился и сделал несколько резких взмахов руками в такт беззвучно зашевелившимся губам.

И не успел Иван и глазом моргнуть, как обнаружил, что держит в руках самое огромное из когда-либо виденных им…

– Мороженое?!.. – не веря своим вновь открывшимся глазам сморщился Агафон. – Это… откуда?

– Может, ты заклинание перепутал? – расточительно упустив шанс сказать горе-чародею все, что о нем думает, участливо предположил Иванушка и занялся осмотром шоколадной брони их неудавшегося факела, раздумывая, не будет ли откушенный кусочек последним в его жизни.

– Я не мог! – высокомерно вскинул голову чародей и скрестил руки на груди.

– Совсем? – сквозь набитый шоколадом рот уточнил Иванушка.

– Абсолютно! – фыркнул волшебник, но, помолчав, добавил: – Ну, если только разве совсем чуть-чуть… Капельку. Но я даже знаю, где! Да. Точно. Я знаю, где я не так произнес одно слово.

– Одно? – переспросил Иванушка.

Тень сомнения пробежала по лику студента, но он был непреклонен.

– Одно.

– Ты уверен?

– Держи факел.

– Который еще факел, или который уже мороженое? – невинно уточнил царевич.

Волшебник фыркнул, взял факел, который еще факел и воткнул между двумя камнями.

Снова закрытие глаз, шевеление губ и взмахи руками…

Толстая змея с гривой зелено-желтых волос на голове зашипела, кинулась на чародея, но промахнулась из-за прически, которая лезла ей в глаза, и поспешила ретироваться.

Иванушка вздохнул и вставил в ту же щель надкушенное мороженое.

– Еще попробуешь? Я все равно цикориевое не люблю…

Агафон мрачно зыркнул на него, буркнул что-то вроде «ну, теперь ошибки быть не может» и повторил процедуру.

К изумлению Иванушки между камнями вместо гигантского эскимо снова появился факел.

Только не горящий.

Но начало внушало надежду.

– Молодец, Агафон! – одобрительно взмахнул кулаком царевич. – Я в тебя верил!

– Ха! – снисходительно ухмыльнулся тот. – Что и требовалось доказать. Я же говорил, что все вспомнил. Смотри, как работают настоящие маги! Сейчас он загорится и будет гореть неделю!

– Зачем неделю? – пожал плечами Иванушка. – Если верить боярину Геннадию, мы проведем в пещере не больше пяти-шести часов!