Хрольф сел напротив кабанчика и дал указ своим людям сесть подле себя. Принесли кубки. Налили пиво. Волькша пригубил и аж причмокнул. Он никогда не пробовал такого вкусного хмельного напитка. На дворе Гостомысла ему не раз подносили заморские вина, но такого сладкого и душистого, золотистого, как разведенный мед, пива он не пробовал ни разу.

– Хорош ли в моем доме скоттландский яблочный эль? – спросил Ларс через стол.

Хрольф смог только кивать головой, поскольку рот его был полон жирного мяса.

– Это еще тот, что мы захватили в Одинберге прошлой осенью, – многозначительно пояснил ярл.

Эль был добыт Одинберге. Под стенами этого замка Большой Рун не дошел до Валхалы даже по Белому Пути. Каменный Кулак победил безумное чудовище, в которое под Одинбергом превратился Рун-Разрушитель. Даже дурак понял бы, что последует за безобидным вопросом о достоинствах яблочного пива. Сыну Снорри пришлось поспешно глотать не дожеванную пищу. Хозяин дома даже не дав гостям утолить голод, уже перешел к тому разговору, ради которого он и позвал к себе Хрольфа.

– Хороший эль, – выдавил из себя шеппарь, утирая со лба испарину.

В столовом чертоге повисла тишина. Ларс отстранился от стола и погрузился в задумчивость. К еде никто не притрагивался. Даже Олькша прекратил жевать и недоуменно крутил башкой.

– Ты гораздо хитрее и дальновиднее, чем я ожидал, Хрольф, сын Снорри, племянник Эрланда, из рода Гастингов, – произнес наконец ярл Уппланда: – Я недооценил тебя…

Шеппарь хранил молчание. Буде разговор начался, надлежало навострить уши, и, с одной стороны, не поссориться с Ларсом, а, с другой, не прозевать своей выгоды.

– Передал ли тебе мой человек, что я хотел видеть у себя в доме того, кого на Бирке называют Каменным Кулаком?

Хрольф кивнул и бросил взгляд на Волькшу, точно ожидая, что тот вскочит и закричит, что он и есть тот самый победитель Большого Руна. Но венед сидел, точно за столом говорили не о нем. Странную потеху он затеял.

– Этот человек, как утверждают люди, заслуживающие доверия, он ведь приплыл на твоем драккаре? – продолжал сурово спрашивать Ларс.

Хрольф опять кивнул. Венед не шелохнулся.

– Вот я и говорю, что ты оказался куда хитрее, чем я думал, – подытожил ярл: – Ты хочешь сначала выторговать выгоду для себя, а уж потом представить мне этого бойца… Разумно. Твой дядя был куда прямодушнее. Да, к слову, где ты нашел этого ратаря?

– Какого? – уточнил шеппарь.

– Ай-ай-ай, – пожурил его правитель Уппланда: – Можно подумать у тебя на Громе все сплошь герои и смельчаки.

Хрольф потупился.

– Я говорю о Стэйне Кнутневе. О том, кто, по рассказам, одним ударом превратил Бешеного Руна в сопливое беспомощное ничтожество. Думаешь, мне пришла охота поболтать о ком-то еще из твоего сброда.

Сын бондэ поднял голову. Может быть, он и был никудышным викингом, но свой манскап он в обиду не давал ни словом, ни делом.

– Так откуда ты его привез? Из Дании? Из Фалии? Из Моравии?

– От Ильменьских словен, – ответил Хрольф.

– Никогда бы не подумал, что у этих сивых дикарей, что даже лодки до сих пор долбят из цельного ствола дерева, могут быть такие труворы.

Настал черед Волькшиных глаз вспыхивать недобрым светом.

– Как же ты отыскал его там, среди этих венедов? – живо полюбопытствовал Ларс. Но Волкан чувствовал, что ярл лишь заговаривает Хрольфу зубы, чтобы потом обрушиться на него с новой силой.

– Он сам меня нашел, – ответил шеппарь, мысленно взвешивая все за и против честного рассказа о побоище на Волховском льду. Придумывать небылицы он был не мастак, а вранье второй, после конунга, человек Свейланда умел распознавать с полуслова. Так, по крайней мере, о нем говорили досужие языки.

– Что, вот так прямо и ходил по венедским болотам и спрашивал: «Где здесь Хрольф Гастинг, шеппарь Грома?».

Сродники ярла захихикали и хозяин дома не стал их устыжать.

– Как он меня нашел, а я – его… это наше с ним дело, – гордо сказал Хрольф и вновь взглянул на Волькшу.

Ларс понял, что зашел слишком далеко в своих насмешках. Этот «разоритель сумьских засек», оказался, и вправду, неразваристым бобом. Уж не думает ли он, что сможет удержать диво-бойца в своем манскапе, когда люди Ларса все же выяснят, кто из шёрёвернов, гуляющих ныне по Бирке, обладает ударом такой чудовищной силы? Однако, с другой стороны, переманивать ратарей было едва ли не самым позорным делом. Выкуп за свою русь шеппарь должен был получить обязательно. И только после этого следовало начинать разговор с самим воином. Другое дело, если он сам объявлял, что выходит из манскапа. Тогда никому не зазорно было сулить ему все, что угодно.

Приглашая Хрольфа на Адельсён, Ларс хотел обставить дело самым выгодным для себя образом. Начав этот торг при Каменном Кулаке, он рассчитывал поселить в его душе желание покинуть шеппаря-неудачника и стать хольдом[128]самого прославленного, после конунга, человека в Свейланде. Хрольфу не оставалось бы ничего другого, кроме как соглашаться на ту мзду, что предложит Ларс. В противном случае, когда Кнутнев все-таки уйдет с его драккара, шеппарь, дабы не поднимал на Бирке смуту против Адельсёна, получит и того меньше. Не одного ратаря позаимствовал ярл у вольных шёрёвернов таким образом.

Но племянник Эрланда оказался хитрее и смелее, чем о нем говорили: среди тех людей, что он привел с собой, Ларс в упор не видел того, кто сумел бы одним ударом свалить Большого Руна. Какое-то время правитель Уппланда подозревал, что Кнутневым может быть рыжий верзила в знатных сапогах, но, встретившись с ним глазами, понял, что парнище так же может быть Каменным Кулаком, как репа головой.

Выходило, что торговаться надлежало по-крупному. Однако трувер того стоил. Ярл прекрасно помнил, какую добычу принес ему Большой Рун, а теперь речь шла о том, кто сумел победить самого Разрушителя.

– Сын Снорри и племянник Эрланда из рода Гастингов, – начал Ларс совсем другим голосом: – Не будем тратить время на пустые разговоры. За то, что ты разрешишь Кнутневу покинуть твой манскап, я дам тебе бонд на восточном побережье Уппланда и пятьсот крон в придачу. Такого никогда не платили ни одному шеппарю! Что скажешь?

От услышанного стены трапезной дрогнули и закачались перед глазами Хрольфа. Бонд на восточном побережье Уппланда и пятьсот крон! Пятьсот крон и бонд. Восточное побережье, конечно, усеяно камнями как орешник тлей, но земля там родит на зависть. Пятьсот крон Ларса да пятьсот крон за Гром! Этого хватит, чтобы купить три десятка фольков. Да куда столько! И десяти хватит. На остальное серебро можно купить коров. Коров и коз. И лодку, чтобы иногда выходить порыбачить в море. Мог ли Хрольф предположить, что жизнь его так споро и дивно измениться, что в одночасье исполнятся все его самые смелые мечты! Да, это уже не семьдесят крон, что похотливая бонна предлагала ему за рыжего верзилу на Рунмарё.