По крайней мере, все смеялись в нужных местах и аплодировали, когда шоу кончилось. А потом началась настоящая вечеринка.

Теперь машины с грохотом отъезжали, и Уэс со своего кресла видел, как кое-кто уже купается голышом в бассейне. Он расхохотался, его подвижное лицо парня со Среднего Запада сморщилось от смеха. Уэс был среднего роста, с кудрявой рыжевато-каштановой шевелюрой, густыми бровями, которые тоже слегка кудрявились над светло-голубыми глазами, почти мальчишескими, когда не наливались кровью от наркотиков. У него был здоровый, дружелюбный, невинный вид – «благополучный вид», как сказал один из боссов Эй-би-си. Этот вид привлекал малолеток и в то же время убеждал их пап и мам, что он и в самом деле хороший парень, возможно немного дурашливый, но не настолько, чтобы о чем-то волноваться. «Всеамериканский комик», по оценке еще одного умника из Эй-би-си.

Кто-то подтолкнул его под локоть, и пепел просыпался на грязный ковер. Уэс поднял глаза и улыбнулся, хотя и не смог определить, кто стоит перед ним. На мгновение Уэсу почудилось, будто это его отец, – у незнакомца была такая же серебристая грива, но, конечно же, это не он, а кто-то другой. Отец сейчас дома, в Небраске, и наверняка спит в такой поздний час.

– Вот ты где, Уэс! – сказал незнакомец. – Я тебя уже обыскался! Шоу я пропустил, но слышал, что ты был просто великолепен.

Его рука нашла ладонь Уэса и сжала ее.

– Классное шоу, по-другому и не скажешь, мой мальчик. Приятно снова видеть тебя.

– А вы кто? – спросил Уэс, думая о тех придурках из бассейна, которые рискуют отморозить себя яйца, потому что никто не догадался включить обогрев.

Ряд зубов расколол лицо незнакомца пополам.

– Приятно снова видеть тебя, Уэс. Отличная вечеринка!

Затем он исчез, поглощенный толпой, вьющейся вокруг кресла, в котором курил Уэс.

«Я ведь не знаком с этим типом, – удивлялся Уэс. – Боже, откуда взялись все эти люди?» Он огляделся и не узнал никого из них. Кто они вообще такие? Какого черта? Все они были его друзьями или друзьями друзей. Или, мать вашу, еще чьими-то друзьями! В следующий миг над ним нависли две девушки, одна была в фиолетовом платье, с вываливающейся наружу грудью. Он уставился на эту грудь, по-прежнему улыбаясь, потому что девушки щебетали о том, какое хорошее шоу «Чистая случайность», что они никогда еще не видели такой чудесной вечеринки, и даже та, что была у Хэфа, к этой близко не стояла. Что это за девицы, черт их всех побери? Одна из них – Уэс, не был уверен, какая именно, – положила ладонь на его колено и всунула белую визитную карточку в карман его голубой ковбойской рубашки от Ральфа Лорена. Уэс прекрасно знал, что там должны быть написаны элегантным черным шрифтом ее имя и телефон. В нынешние времена все носят при себе такие карточки, это обязательный элемент гардероба.

Он успел мельком взглянуть на ее улыбку в стиле «Ультра-брайт»[23], прежде чем вечеринка снова сомкнулась вокруг нее. В стерео теперь грохотала группа под названием «1994», от вокала Карен Лоуренс дребезжали стекла. «Господи, вот это голосище, словно труба!» – расслабленно подумал Уэс. Потом уперся взглядом в косяк с марихуаной и сказал самому себе: «Ты сорвал банк. Уэс! Ты вернулся. Бог… на… твоей… стороне».

– Уэс? – позвал кто-то, сжав ему плечо.

Он поднял взгляд на своего менеджера Джимми Клайна, стоявшего над ним. Широкое лицо Джимми излучало блаженство, темные глаза под очками в проволочной оправе блестели, словно черные пуговки. Рядом с Джимми стояли двое мужчин постарше – в одном из них Уэс узнал Харва Чаппела, директора «Ариста рекордз». Уэс попытался встать, но Джимми усадил его обратно.

– Сиди, чувак, – проговорил он с густым бруклинским акцентом. – Ты ведь знаком с Харвом Чаппелом? А с Максом Беквортом? Им понравилось шоу, Уэс. Всем, мать твою, понравилось.

– Это было грандиозно, – с улыбкой сказал Харв.

– Фантастика. Три сезона как минимум, – с улыбкой добавил Макс.

Уэс кивнул:

– Надеюсь. Может, вам выпить чего-нибудь, ребята, слегка расслабиться?

– Мы хотели бы обсудить в понедельник твой контракт с «Аристой». – Глаза Джимми сияли все ярче и ярче, его ситцевая гавайка, дикая смесь пурпурного и оранжевого, казалось, пылала в тусклом свете гостиной. – Как тебе такой расклад?

– Прекрасно, просто прекрасно.

– Еще бы! – Джимми повернулся к директорам «Аристы» и улыбнулся им. – Кроме того, мы проведем переговоры с «Уорнерс» и «Эй-энд-Эм». Ты знаком с Майком Стилом из «Эй-энд-Эм», Макс? Он говорит о шестизначном контракте на одну запись с бонусами.

Макс пожал плечами.

– Записывать комедии – рискованное дело. – Он обвел присутствующих скептическим взглядом. – Сейчас только Стив Мартин и Робин Уильямс приносят прибыль, да еще иногда Ричард Прайер, если тема детишкам покажется интересной. В наше время с комедиями можно запросто сесть в лужу.

– В лужу? Кто говорит о гребаной луже? Я говорю о массовом интересе, чувак, от фермера Джонса до оравы молокососов. Уэс закроет все базы.

– Посмотрим, Джимми. Давайте сначала дождемся рейтинга «Чистой случайности», хорошо?

– Да-да. Э-э… Уэс, а где Соланж?

– Не знаю, – ответил Уэс. – Пару минут назад была здесь.

– Чаши для гостей опустели. Попрошу Джоуи наполнить их снова, хорошо?

Уэс улыбнулся и кивнул.

– Конечно. Делай все, что пожелаешь. А «Чистая случайность» прошла неплохо.

– Неплохо? Просто потрясающе. Она будет возглавлять рейтинг недели три подряд.

Джимми вместе с боссами «Аристы» уже собирался уходить, но Уэс схватил его за локоть.

– Не пудри мне мозги, – тихо проговорил он. – Она прошла неплохо.

– Классно прошла.

Джимми сверкнул торопливой улыбкой и ушел.

«Бог на моей стороне, – еще раз подумал Уэс, снова расслабляясь. А затем всполошился. – Соланж! Где ее черти носят?» Он неуверенно поднялся с кресла, и ему мгновенно расчистили дорогу. Его хлопали по спине, выкрикивали слова, которых он не слышал. Он блуждал по залу, отыскивая Соланж, остатки его косяка осыпались пеплом на ковер.

Мгновением позже он увидел Соланж, сидевшую вместе с какими-то людьми на длинном темно-коричневом диване в центре зала. Она пила вино, изящно обхватив ножку хрустального бокала длинными смуглыми пальцами. Перед ней на низеньком столике горели в медных подсвечниках три свечи, отбрасывая янтарные отблески на ее кожу и сверкая золотом в черных озерах миндалевидных глаз. Огромную вазу с высохшими цветами и доску для трик-трака[24] куда-то убрали, чтобы освободить место для другой доски – уиджи[25]. Соланж смотрела на белую планшетку рассеянно и в то же время напряженно. Сидевшие вокруг люди курили травку и пили вино, то и дело переводя взгляды с ее