Слова вырываются наружу, и я усилием воли отрываю себя от подушки и толкаю вверх, навстречу тому, кто там стоит. В комнате темно, и паника охватывает меня с новой силой: я оставляла лампу включенной. Опустив руку, нащупываю выключатель, готовая к тому, что меня вот-вот схватят за голую руку и вытащат из кровати. С щелчком включаю свет и обвожу глазами комнату, вглядываясь в тени и прерывисто дыша. Никого. Я жду, прислушиваюсь к каждому звуку в доме. Ничего подозрительного.

Я обрушиваюсь обратно на подушку, мокрая от пота, и пытаюсь унять грохочущее сердце.Все хорошо, все хорошо. Ничего не случилось.

Но здесь точно кто-то был, я в этом убеждена. Я достаю из-под подушки телефон, набираю 999, потом передумываю и нахожу номер Лео. Мне необходимо услышать чей-то голос, а он единственный человек, которому я считаю возможным позвонить в... Я смотрю, который час, и, увидев, что всего два, с ужасом понимаю, что впереди еще почти целая ночь и мне придется как-то ее пережить. Светать начнет только часов через пять, а снова мне теперь никак не уснуть, по крайней мере сейчас. Я велю себе успокоиться. Я не буду звонить Лео. Со мной ничего не случилось и теперь тоже ничего не случится. С чего кому-то понадобилось без причины вламываться в дом? И как это возможно?

Неохотно выбираюсь из постели и тем же маршрутом, что и неделю назад, обхожу весь дом, только на этот раз без прежней бравады — ведь Лео в спальне сейчас нет. В кухне я проверяю высокие французские окна. Стекло нигде не разбито, никаких следов взлома. Подойдя к разделочному столу, выдвигаю ящик и хватаю нож. Этим ножиком с черной ручкой и зазубренным лезвием режут лимоны, вред он может причинить, только если воткнуть его глубоко и с размаху. А я на такое вряд ли способна. И все-таки он придает мне каплю храбрости.

В нижних комнатах окна тоже в порядке, ничего нигде не сломано. Входная дверь по-прежнему заперта изнутри. Я медленно поднимаюсь по лестнице, и стук сердца с каждым шагом ускоряется. Я стараюсь не думать о том, что сейчас кто-нибудь выскочит на меня из гостевой спальни или кабинета. Теперь, с включенным светом, весь дом сверкает — за исключением нашей с Лео когда-то общей спальни. Комнаты, где была убита Нина. Я толкаю дверь, включаю свет и заглядываю внутрь. Как и в остальных помещениях, тут пусто. И все же. Я стою неподвижно и пытаюсь понять. Ощущается некоторое присутствие, не физическое, а невидимое и неосязаемое. Нечто, что я в состоянии почувствовать, но не в состоянии назвать. Захлопнув за собой дверь, я бегом возвращаюсь вниз.

Мне как-то удается продержаться следующие несколько часов. Чтобы убить время, я готовлю себе чай, выпиваю чашку за чашкой, сидя в гостиной, — тут, в передней части дома, как будто безопаснее. Хочется проверить, что там за окном, но вероятность увидеть кого-то, кто стоит на улице и наблюдает за домом, наблюдает за мной, пугает едва ли не больше, чем вероятность того, что кто-то находится здесь, в доме, поэтому я оставляю занавески задернутыми. В пять я, едва держась на ногах, возвращаюсь в постель. Скоро рассвет, люди начнут просыпаться и готовиться к новому дню. Теперь уже точно никто не явится.

Когда я, проснувшись, думаю о том, что было ночью, даже не верится, что я все это не нафантазировала. Возможно, засыпая, я сама неосознанно выключила лампу? Я снова обхожу дом, исследуя все двери и окна, ища хоть какие-то следы проникновения. Но нигде не нахожу ничего необычного.

Позитивный настрой дает сбой, когда я обнаруживаю на рабочей поверхности в кухне свои волосы. Вместе с теми, которые я нашла сегодня утром в ванной, они указывают на то, чего я боюсь больше всего, — что я снова начала их терять. Спустя несколько месяцев после смерти родителей и сестры волосы у меня заметно поредели, и, когда Дебби убедила меня сходить к врачу, мне поставили диагноз «телогеновая алопеция». Результат стресса. После аварии я почти не могла есть и сильно похудела. Врач сказал, что, если я не хочу усугубить ситуацию, мне непременно надо снова начать полноценно питаться. В конечном счете волосы восстановились, но процесс был длительный и для девятнадцатилетней девушки психологически очень тяжелый.

Стресс из-за того, что произошло в этом доме, и из-за того, что Лео мне ничего не сказал, ерунда по сравнению с тем, который я перенесла в юности. Но теперь я старше, и волосы у меня, естественно, слабее. Я сворачиваю их в свободный узел и скрепляю заколкой. Если не будут спускаться на плечи, я не стану о них постоянно думать.

Я открываю холодильник в поисках чего-нибудь на завтрак и обнаруживаю в ящике для овощей, рядом с перезрелым авокадо, бутылку дорогого шампанского, — видимо, Лео положил ее туда перед отъездом. Не уверена, что она для меня, — может, как и в случае с белой розой, которую он оставил мне в прихожей, он таким образом пытается загладить вину, а может, положил бутылку охлаждаться, чтобы выпить, когда вернется домой.

В телефоне сообщение от него: «Все ок?»

Я отправляю ответ: «Все отлично»

Я возвращаюсь к завтраку, но аппетит пропал: я опять слишком разволновалась по поводу наших отношений. Хорошо, что сегодня я обедаю с Джинни, мне отчаянно хочется с кем-нибудь поговорить.

Поработав пару часов, выхожу из дома. Эдвард у себя в саду, ухаживает за розами, и я, вспомнив слова Тамсин о том, что я огорчила Лорну своими вопросами о Нине, вдруг теряюсь.

— Здравствуйте! — осторожно окликаю я.

Эдвард улыбается мне, и с моих плеч будто падает груз.

— Элис! Как вы?

Я иду по дорожке в его сторону.

— Все хорошо, спасибо, надеюсь, у вас тоже?

— Да-да, жаловаться не на что. Вы по магазинам?

— Нет, договорились пообедать с подругой. Как Лорна?

— Она в порядке. Хорошо, что вы к ней на днях заглянули. А то ей иногда тяжело одной.

— Надеюсь, я ее не расстроила.

— Расстроили? Чем вы могли ее расстроить?

— Боюсь, я спрашивала про Нину и Оливера.

— Не берите в голову. Если она и расстроилась, то из-за вас. Она сказала, вы потеряли родителей и сестру?

— Да.

— Какая страшная беда. Пьяный водитель?

— Нет, просто молодой и неопытный.

— Могу себе представить, какой ужас вы пережили. — Он качает головой.

— Да. Но это было давно.

— Не стоит зацикливаться на прошлом, — бурчит он, и по его ожесточенному лицу я понимаю, что он думает сейчас о своем сыне. Он принадлежит к поколению людей, которые не говорят о своих эмоциях.

— Наверное, вы правы, — говорю я.

Он отворачивается:

— Что ж, вернусь к работе.

— Если вам нужно что-нибудь из магазина или еще какая помощь, — бросаю я вдогонку, — надеюсь, вы мне скажете.

— Спасибо, но нам все доставляют. Мы теперь почти не выходим.

Хотя вчера его, судя по словам жены, дома не было.

Я киваю:

— Ну, до свидания, Эдвард. Передайте Лорне, что я к ней скоро зайду.

Глава 22

КОГДА Я ПРИЕЗЖАЮ, ДЖИННИ УЖЕ В «НЕПТУНЕ». На ней красивая кожаная юбка шоколадно-коричневого цвета и такая же короткая куртка — раньше я их у нее не видела.

— Марк подарил на день рождения, — объясняет она в ответ на мои похвалы.

— С этим проблема, когда работаешь из дома, — говорю я. — Неважно, во что одеваться с утра. И хотелось бы иметь что-нибудь в таком роде, но куда в этом ходить?

Мы успеваем обменяться новостями, пока изучаем меню, но, когда заказ сделан, я вдруг ловлю себя на том, что делюсь с ней тревогами.

— Не знаю: возможно, мне так трудно простить Лео из-за того, что наши отношения были обречены еще до того, как он меня обманул, — говорю я, катая вилку по белой скатерти. — Когда мы встречались только по выходным, то оба старались показать себя с лучшей стороны, чтобы не портить время, которое можем провести вместе. Мы ведь друг друга