За домом находился фруктовый сад. Дальше, за оградой, начинался крутой спуск: внизу лежали пустующие нынче причалы старого речпорта, за ними — все еще скованная ледовым панцирем Волга.

Пройдя по дорожке в конец участка, Зеленская остановилась у ограды, снабженной калиткой. На противоположном берегу, несколько левее, в ночи мерцала россыпь огней — там находится Южный микрорайон с его многоэтажными зданиями. С реки задувал довольно-таки свежий ветер.

Она стояла у ограды минут пять или чуть больше, думая о каких-то своих, кажущихся ей важными делах, как вдруг услышала тихий шорох чьих-то шагов у себя за спиной.

Потом кто-то кашлянул в кулак, явно привлекая к себе ее внимание, и, лишь после того как этот человек подошел почти вплотную к ней, она ощутила легкий и уже знакомый ей аромат мужского одеколона «ЭксЭл».

— Доброй ночи, — негромко произнес незваный визитер. — Любуетесь здешними видами? Неподходящее, однако, для этого время. Да и погода, как видите, почти штормовая…

— Как вы здесь оказались? — дождавшись, когда сердчишко, часто-пречасто колотившееся о ребра, хоть чуточку успокоится, поинтересовалась Зеленская. — И какого черта вам нужно… Иван Иваныч… или как там вас зовут на самом деле?

Да, это был тот самый «аноним», с которым она в субботу вечером, натерпевшись страху, беседовала в его машине. И, если она только не ошибается, тот самый мужчина с умными серо-голубыми глазами, на которого она обратила внимание в Новомихайловске и который, кажется, случайно или намеренно вмешался в назревающий конфликт, выручив их тогда в довольно неприятной ситуации.

— Вообще-то я не обязан отвечать на ваши вопросы, — сказал он, выдержав паузу. — Но все же как-то странно у нас получается? То вы сами просите меня о встрече, то спрашиваете, какого черта мне нужно?..

— Дайте мне свою руку, — неожиданно попросила Зеленская. — Ну же! Вы что, боитесь меня?

Мужчина, помолчав немного, стащил перчатку с правой руки и выставил ее вперед и ладонью вверх. Анна, потрогав его руку — она оказалась горячей и сухой, — выдавила из себя мрачный смешок.

— Хорошо, — сказала она. — Достаточно…

— Достаточно — для чего? — натягивая перчатку, спросил мужчина.

— Хотела убедиться, что вы живой человек… а не дух во плоти… Итак, что вы хотели мне сказать?

— Только две вещи, — ровным голосом произнес мужчина. — Первое: начиная с этого момента я не рекомендую вам пользоваться вашим сотовым телефоном. И вашему приятелю, кстати, тоже. Во всяком случае, пока вы находитесь в нашем городе.

— Понятно. Что еще?

— И второе… Может, не следует, госпожа Зеленская, вам копать так глубоко? Это чертовски небезопасно для вас. К тому же, как мне представляется, вы и ваш работодатель располагаете уже достаточным объемом информации…

— Вы что, опять вздумали меня пугать?

— Нет. Я понимаю, что вы пытаетесь хорошо делать свою работу…

— Тогда как прикажете вас понимать?

Она было подумала, что незнакомец оставит ее вопрос без ответа, но вместе с тихим шорохом удаляющихся шагов до нее вполне явственно донеслось:

— Можете расценивать это как «штормовое предупреждение»…

Вторник, позднее утро

Погода на следующий день, как и можно было предположить еще накануне вечером, выдалась ненастная, с порывистым ветром и зарядами мокрого снега.

В город по своим делам москвичи выехали около десяти утра, прихватив с собой из аппаратуры лишь портативную камеру «Сони» и диктофон. За рулем микроавтобуса, по обыкновению, сидел Маркелов, а его напарница привычно устроилась рядышком, в кресле пассажира.

По дороге в центр, до которого от поселка было около получаса езды, Зеленская решила прослушать запись, которую столь неожиданно для москвичей вчера при расставании всучил им Паша Кормильцин.

Анна выщелкнула из диктофона свою, пока еще не использованную в работе кассету, вставила ту, что дал ей Павел, подсоединилась через наушник и включила свой цифровой «Сони» на воспроизведение.

На кассете — по крайней мере в той части, что она успела прослушать, — содержалась запись разговора двух незнакомых ей людей, мужчины и женщины. При осуществлении записи, судя по всему, кое-что было подкорректировано: при том, что сама речь была ясной и разборчивой, несколько механистическое ее звучание могло бы серьезно затруднить идентификацию личностей говоривших. В принципе это был нехитрый приемчик. Диктофон Зеленской также был снабжен технической функцией, позволяющей ускорять или замедлять запись, менять голоса почти до неузнаваемости путем дополнительной модуляции звуковых частот и так далее. Похоже, что именно такой техникой пользовался человек — или группа людей, — записавший этот разговор на пленку.

И, кстати, сделавший это против воли одного из участников беседы, о чем свидетельствует уже самое начало разговора.

Мужчина: Здравствуйте…

Женщина (торопливо): Только давайте без имен! Как и договаривались предварительно…

Муж.: Не волнуйтесь… я держу свое слово. Кстати, вы опоздали… почти на целый час.

Жен.: Да? Действительно… А где мы будем разговаривать? Здесь, в вашей машине?

Муж.: Да как вам будет удобней…

Жен.: Знаете что? Давайте лучше пройдемся по парку… Надеюсь, в это время там никого нет…

В этом месте в наушнике раздался легкий щелчок (по-видимому, звукозаписывающее устройство было на какое-то время отключено). Когда вновь в динамике послышались голоса, эти двое, по всей видимости, уже прохаживались по аллеям одного из городских парков.

Жен.: Вы принесли деньги?

Муж.: Как мы и договаривались. Вот, держите аванс… Остальное получите, как только целиком выложите мне всю информацию, которой вы располагаете по известному вопросу…

Жен.: Минутку… Сто… двести… Поймите меня правильно… У нас маленькие зарплаты, вы в курсе… Пятьсот, шестьсот… Да и не безопасно… Девятьсот… тысяча… Да, все правильно…

Муж.: Я же говорил, что вам не надо беспокоиться! Гонорар обещанный вы получите сполна, разговор останется между нами… гарантирую!

Жен.: Если будете где-то на меня ссылаться, я… я… откажусь подтвердить такие вот сведения! Поэтому я не хочу, чтобы кто-то записывал нашу беседу! Надеюсь, вы не собираетесь… делать запись?.. Откуда мне знать? Может, у вас при себе скрытый микрофон… или как там это у вас называется?!

Муж.: Не волнуйтесь, никто вас записывать не собирается. Никакого скрытого микрофона у меня при себе нет… Поэтому все, что вы мне сейчас скажете, останется строго между нами.

(Когда в динамике прозвучала эта тирада, Зеленская невольно усмехнулась про себя: когда, интересно, люди перестанут быть столь легковерными и легкомысленными, полагаясь, как эта незнакомая ей женщина, на чье-то «честное пионерское»… )