– Алло, Володя, ты у себя? Все получилось?.. Хорошо. Подскочу минут через сорок.

Емельянов ждал Лобкова, предчувствуя нелегкий разговор. Прежде всего надлежало определиться: что делать с этой четверкой беглецов? Идеальный вариант – убрать их. И надо было вовлечь в это Дементия, чтобы надежно посадить того «на крючок». То, что они друзья детства и доверяли друг другу – это одно. Но Лобков был полицейским. За годы службы наверняка ему не раз приходилось преступать закон, причесывая для отчетности картину раскрываемости, случалось и невинных сажать, и виновных отпускать. Но пойти на открытое убийство четырех человек… Даже при всей беспринципности Лобкова – это слишком. Уже хотя бы потому, что у него для этого кишка тонка. Емельянов хорошо помнил, каким был в школьные годы Дема – тихий, пухлый, трусоватый, в общем, мешок. Однажды, когда его, Володьку, в проходном дворе поймали двое пацанов с чужого двора и стали костылять ему, кажется, из-за какой-то девчонки, случайно оказавшийся там же Демка заскулил, как щенок, которому придавили хвост, убежал якобы за подмогой и не вернулся. Сейчас, конечно, он стал другим. С брюшком, почувствовавший власть над людьми, заматеревший полицейский начальник. Но трусоватая сущность таки осталась, как ни крути. Назови ты ее хоть осторожностью, хоть нежеланием «наломать дров» сгоряча…

Дементий Павлович, направляясь к емельяновской даче, хорошо понимал, что ему предстоит принять нелегкое для себя решение. И ошибиться он не имеет права, иначе самому придется оказаться в бегах. Тем не менее всю эту историю с журналистом Примеровым надо было кончать. Ситуация выходила из-под контроля, грозя вылиться в громкий скандал. В первоначальном варианте задумка была проста: бытовой скандал аморального «писаки» на фоне пьянства с проституткой. Дело получает широкую огласку, журналистская карьера летит к чертям, и он выходит из игры. Параллельно запускался компромат на генерала Порошина. Тут Лобков больше выступал в качестве стороннего наблюдателя. Основная же его задача заключалась в том, чтобы внедриться, как ему сулил Емельянов, в руководство некой весьма могущественной тайной организации. Что это была за структура, какие вопросы решала? Володя насчет этого до поры молчал. «Докажешь свою состоятельность, войдешь в организацию, тогда все и узнаешь», – отвечал каждый раз на один и тот же вопрос Лобкова. Но в планах подполковника произошел непредвиденный сбой, и теперь все закрутилось таким образом, что вся «четверка» представляла опасность самим фактом своего существования. И тут уже вариант оставался один, и его надлежало перепасовать Емельянову…

Через час Лобков был уже на месте и набрал Емельянова.

– Пришла беда, открывай ворота, – неудачно пошутил он в трубку.

– Понял, – лаконично ответил хозяин, хмыкнул, взял пульт и вышел во двор. Створки вздрогнули и оживились, открывая проезд полицейскому начальству. Два подполковника пожали друг другу руки и направились к главной усадьбе, чтобы обсудить «дела свои тяжкие». Емельянов разлил «Хеннесси» в толстостенные немецкие коньячные рюмки, включил кофемашину и плюхнулся в мягкое кресло, напротив которого «утопал» в своем его друг детства. Оба потянулись к столику, взяли рюмки и, не чокаясь, сделали по маленькому глотку.

– Где они? – причмокнув языком, спросил Дементий.

– В гостевом домике загорают, – ответил Владимир и добавил: – Тебе не кажется, что спектакль малость затянулся?

– Кажется. И что ты предлагаешь?

– Решить проблему радикально.

– И как? Ты же понимаешь, что, если бы не твоя импровизация, мы бы сейчас пили коньяк совсем по другому поводу?..

– Дема, что-то я не пойму, кто из нас полицейский начальник? Ты или я? Никогда не поверю, что тебе не приходилось разруливать подобные ситуации.

– Володя, от того, веришь ты или нет, ситуация не упрощается. Думаю, прежде всего нам следует переговорить с ними, послушать их условия, понять, чего они хотят. А потом уже…

– Я и так тебе скажу, чего они хотят… Они хотят выпутаться из грязноватой истории чистенькими за счет нас с тобой.

– Тем не менее…

– Дема, я отлучусь минут на двадцать. Ты пока побудь тут, попей коньяку, расслабься… Я скоро вернусь…

Емельянов шел к гостевому дому, чтобы разобраться с беглецами. У него был план, для осуществления которого Демино участие не требовалось. Тот мог больше помешать, чем помочь. Увидев его, четверка начала бы задавать вопросы, строить какие-то заготовленные угрозы, ставить условия… А это в данной ситуации было ни к чему. Надо было действовать. Удача приходит к решительным людям. Время для разговоров кончилось. Вернее, оно и не начиналось.

С такими мыслями он открыл ключом дверь и вошел в гостевой дом. Беглецы отдыхали, сидя на полу и подпирая стену спинами.

– Надеюсь, по завтраку вопросов нет? – начал он разговор, так как с чего-то надо было его начинать.

– Спасибо. Завтрак подали вовремя, – ответил за всех Примеров. – Надеюсь, солдат мы не сильно объели?

– Не о том беспокоитесь, хотя… будь вы поумней, то и не вляпались бы в такую историю. – Емельянов стоял у входной двери, держа правую руку в кармане.

– Владимир, давайте перейдем к делу. У нас мало времени.

– О, вы даже не представляете, насколько его мало… у вас.

– Нам нужен подполковник Лобков. Не хотите пригласить его? Вы же, кажется, друзья? – вмешался в диалог сержант Петров.

– Откуда такие сведения?

– Я вас проследил. Могу предоставить фото. Надеюсь, очки вам не понадобятся? Вот, держите, – протянул он снимок.

Емельянов даже не пошевельнулся, лишь оттопырил немного нижнюю губу и насмешливо произнес:

– Оставьте себе. Фотографировали, старались, на бумагу небось потратились…

– Звоните Лобкову.

– Зачем? Он скоро и так прибудет сюда. С группой ОМОНа.

– ОМОНа? – усмехнулся Примеров.

– Да. И у них приказ – живыми вас не брать.

– Ну зачем вы так? Мы только поели, расслабились… Нет, чтобы предложить по чашке кофе гостям, а вы – «ОМОН»! «Приказ»!.. Не знаю, как все, но я уже испугался…

– Скоро тебе будет не до шуток, дурак!

– Знаете, не верю. Хоть сами стреляйте, хоть ОМОН вызывайте, не верю, что подполковники бывают так глупы, как вы…

Емельянов неожиданно улыбнулся и сочувственным тоном проговорил:

– И что ты этим хочешь сказать, умник?

– Хочу сказать, что, если завтра я не сделаю один звоночек, это будет воспринято как сигнал к тому, чтобы весь компромат на вас лег на стол генералу Порошину. Хотел бы я посмотреть на экзекуцию, которую он вам учинит.

– Скажите, Примеров, неужто все журналисты так примитивны? Или все-таки это проявление вашей индивидуальности? Ваша статья в электронном виде давно мною лично передана генералу. При этом я пояснил ему, насколько вы продажны и циничны. Публикуете интервью о проблемах и перспективах округа и тут же готовите для публикации порочащий честь и достоинство генерала клеветнический материал…