– Комиссар? – позвал Юрген, и я внезапно осознал, что нашептываю себе под нос одну из Литаний Командования, а это было уже что-то… Клянусь, я никогда не делал этого в здравом уме и твердой памяти, с тех пор как покинул Схолу.

– Ничего, – поспешно ответил я, выдохнув облачко быстро застывающего пара в окружающую полутьму. – Просто прочищал горло.

– А… ладно, – кивнул мой помощник, как всегда, невозмутимо и отошел, держа мелту наготове поперек груди.

Логаш кинул на меня неприязненный взгляд.

– Страх убивает разум, да? – спросил он, и я понял, что слух техножреца уж точно сверхъестественно улучшен. – Полагаю, сегодня вы это уже доказали.

Я едва поверил собственным ушам: мы находимся между двумя самыми кошмарными врагами, каких только можно найти, а этот железный идиот дуется, оттого что ему не позволили разграбить какую-то дурацкую гробницу.

– По крайней мере, у меня достаточно мозгов, чтобы понимать, кого и когда мне следует бояться! – огрызнулся я в ответ.

Мы уставились друг на друга, будто дошкольники, чьего словесного запаса не хватило, чтобы продолжать оскорбления. Я уверен, мы бы перешли к тычкам и затрещинам, если бы голос Хейл не прервал нас, возникнув в моем микрокоммуникаторе:

– Вижу свет впереди.

Дрожь дурного предчувствия пронзила меня. Мы были слишком глубоко под землей; хотя пол туннеля понемногу забирал вверх на протяжении нескольких последних километров, чувство направления подсказывало мне, что до поверхности еще весьма далеко.

– Удерживайте позицию! – приказал я, сразу забыв о злости на чудаковатого техножреца.

Я поспешил вперед, чтобы присоединиться к Хейл, за мной последовал знакомый запах Юргена. Вскоре мы нагнали Ланта и Симлу. Большой специалист по тяжелому вооружению посмотрел, как мы обгоняем его, и стал готовить огнемет. Теперь мы оказались на линии его огня, так что это проявление инициативы оказалось гораздо менее ободряющим для меня, чем могло бы.

Когда мы приблизились к позиции Хейл, я выключил люминатор; Юрген последовал моему примеру. За секунду до этого я по привычке закрыл глаза, чтобы зрение быстрее приспособилось к темноте. Разница между жизнью и смертью в тяжелых ситуациях почти всегда определяется подобными мелочами.

К моему облегчению, Хейл так же затушила свой фонарь – не знаю уж, благодаря опыту или природной сообразительности, – так что, когда я присоединился к ней, мои чувства уже достаточно обострились.

– Там, сэр. – Шепот исходил от одной из глубоких теней, с которой почти целиком сливалась эта женщина. Ее кожа была очень темного оттенка, почти цвета рекафа,[37]и Хейл использовала свое естественное преимущество на полную.

Когда женщина пошевелилась, в фокус моего зрения попал ее силуэт, подсвеченный мягким, сероватым сиянием. Я облегченно выдохнул, поскольку уже был готов увидеть болезненное зеленоватое свечение, наполнявшее гробницу некронов, в которой мне довелось побывать ранее. Осознание того, что, к чему бы мы ни приближались, оно не имело к этому врагу никакого отношения, обрушилось на меня чем-то похожим на эйфорию.

– Движение? – спросил я, и Хейл покачала головой.

Этот жест в темноте был практически неразличим, я скорее почувствовал, чем увидел его.

– Пока ничего, – добавила она.

– Хорошо. – Я на секунду замер, позволяя своим чувствам туннельной крысы приспособиться к изменившейся обстановке.

Когда глаза полностью адаптировались, бледное сияние, казалось, усилилось и в более темном камне, наметился едва заметный, размером с подушечку моего большого пальца, неровный диск, вокруг которого все было абсолютно черным. Воздух, окружавший нас, слабо колебался, был полон влаги и острого запаха холода. Каким бы невозможным это ни казалось, но выглядело все так, будто впереди был выход на поверхность.

– Полагаю, мы пришли, – заключил я.

– Но мы же, конечно, слишком глубоко под землей? – спросил Логаш, возникнув рядом со мной.

Погруженный в свои мысли, я не заметил, что он увязался следом, и вздрогнул, к его явному удовольствию.

– Это может быть дном расщелины, – высказал предположение Юрген.

Догадка показалась мне весьма достоверной: мой помощник вырос в мире, подобном этому. Я кивнул:

– Это объяснило бы и мертвого орка. Он мог просто упасть в эти туннели.

Возможно, его убило падение, и амбуллу, притащившему его в гнездо, просто повезло. Хотя, насколько подсказывал мой опыт, для того чтобы наверняка прикончить зеленокожего, необходимо нечто большее, чем падение с нескольких сотен метров, особенно если ему посчастливилось рухнуть вниз головой.

– Значит, вся эта экспедиция оказалась в конечном итоге просто чудовищной потерей времени, – заключил Логаш.

Я покачал головой:

– Совсем нет. Если один орк нашел дыру, остальные тоже могут это сделать, а по веревке они лазают не хуже других.

Это, конечно, было не совсем правдой, потому что орки всегда оставались неповоротливыми грубыми тварями. Но в то же время они обладали упорством и стойкостью, и этого могло оказаться достаточно.

– Тогда лучше пойти и проверить, – сказала Хейл – наверняка больше из удовольствия поспорить с техножрецом, чем в поддержку моего решения. Но даже такое проявление солидарности оказалось весьма к месту.

– Полагаю, что так, – произнес я и двинулся вперед, в то время как остальные заняли позиции вокруг меня.

Свечение усиливалось, едва заметный поток воздуха становился ощутимее, и почти терпимые прежде температуры туннеля быстро понижались. Я все чаще ежился под плотной тканью шинели.

– Пахнет снегом, – осторожно произнесла Грифен. – Должно быть, мы уже близко.

Я был готов принять ее слова на веру: в конце концов, сержант знала о снеге и льде не меньше, чем я – о туннелях. Я слегка удивился, заметив, что даже стоическая вальхалланка запахивает шинель поплотнее. Если я действительно мог доверять ее инстинктам настолько, насколько полагал, это был скверный прогноз погоды.

В действительности цель оказалась даже ближе, чем мы предполагали. Мы завернули за угол, обогнув испещренный прожилками камень, к опознанию которого Логашем я не потрудился прислушаться, и на меня, подобно удару по лицу, снова обрушился тот вымораживающий кровь холод, который я ощутил после крушения шаттла. На лицо упал слабый луч света, казавшегося после сумрака туннелей почти ослепительным.