— Да, — задумчиво ответила графиня. — Пожалуй, именно так. Твоя мать знала, что им не суждено пожениться — дочке валлийского купца и хозяину приграничного поместья. Поэтому и не открывала своего сердца перед ним. Я всего один раз встречалась с ней, за день до ее гибели. Она тогда приехала к Гийону, чтобы объявить, что разрывает их прежние отношения и выходит замуж. Брак должен был состояться по расчету, как и твой.

Мгновенно позабыв о своих проблемах, Хельвен навострила уши.

— А ты не ревновала? Когда я узнала об одной из женщин Ральфа, то всерьез подумывала схватить кинжал и перерезать ей горло, а его кастрировать!

Джудит презрительно скривила губы.

— Ревновала ли я? — Она снова пришпорила лошадь. — Да, было и это. Ужасно ревновала и, пока не встретилась с ней, терзалась, как от смертельной пытки. Но не испытывала ненависти. К тому же, хотя Гийон и навещал ее иногда, но после нашей свадьбы он уже не имел с ней близости. — Гримаса графини превратилась в печальную улыбку. — О, я уверена, это не было вызвано исключительно высокими моральными качествами или желанием уберечь меня от огорчений. Просто она должна была вот-вот родить тебя, и к этому моменту он уже начинал понимать, что для таких утех у него есть законная жена. — Графиня сердито прищурила глаза. — Хотя однажды мне тоже довелось обратиться к помощи ножа. Одна из придворных дам — Алэс де Кларе — позволила себе слишком свободно трактовать права старой приятельницы Гийона. Сегодня вечером она тоже должна появиться при дворе. Давненько это было, когда нам пришлось сойтись в поединке, — интересно, помнит ли она об этом? — Улыбка Джудит сменилась веселым озорным смехом, да таким заразительным, что настроение Хельвен несколько улучшилось, и впервые за все утро легкая улыбка озарила лицо.

Когда женщины въехали во двор своего городского дома, конюхи были поглощены работой по уходу за несколькими породистыми конями. Юный оруженосец нежно поглаживал чалого коня с красноватым оттенком, на котором была надета дорогая позолоченная упряжь.

— Гарри! — Джудит радостно расцеловала своего четвертого ребенка. Тот вывернулся, пытаясь скрыть счастливую улыбку, затем стал поправлять взлохмаченные матерью светлые волосы. Сначала в области шеи, потом по всему веснущатому лицу мальчика разлился алый румянец.

Заметив реакцию брата на объятия Джудит, Хельвен ограничилась тем, что небрежно прикоснулась губами к его щеке и бросила одобрительное замечание насчет нового кинжала, висевшего на поясе Гарри.

Расплывшись в улыбке, мальчик хвастливо продемонстрировал старшей сестре личное оружие.

— Вчера вечером мне подарил его граф Роберт за то, что я хорошо прислуживал за столом.

— Значит, кое-чему ты научился, — сухо обронила Джудит и одобрительно оглядела сына. Гарри поначалу рос невзрачным ребенком. Потом он расстался с родителями, так как был принят оруженосцем в свиту к Роберту Глочестерскому и с тех пор приобрел некоторые полезные навыки, даже если судить только по щеголеватому внешнему облику, а также проворной и учтивой готовности, с которой он помог матери сойти с лошади.

— Граф Роберт обедал с императрицей. Она мне улыбнулась. Она очень красивая и не настолько… — мальчик не договорил и перевел взгляд на Хельвен, которая, в свою очередь, засмотрелась на необычайно красивого гнедого жеребца, привязанного вместе с другими конями.

— Красавец, а? — восторженно воскликнул Гарри.

— Гарри, откуда он здесь взялся?

Мальчик вздрогнул от резкости тона, которым был задан вопрос.

— Лорд Роберт недавно был на ярмарке, где продавались лошади. Конь ему очень понравился, а поскольку его продавал Адам из Торнейфорда, а у него хорошая репутация, мой хозяин и купил. Еще сказал, что цена высока, но, по-видимому, соответствует товару. — Недоумевающий подросток переводил взгляд то на мать, то на сестру. — Что случилось? Что я сказал смешного?

Прикусив нижнюю губу, Хельвен покачала головой.

— Это один из жеребцов Ральфа, Адам продавал его для меня. Сколько заплатил граф Роберт?

— Сошлись на восьмидесяти трех марках. Что означает «Адам продавал коня для тебя»?

Хельвен дотронулась до руки брата.

— Позже расскажу, — пообещала она и, все так же покусывая губу, следом за мачехой отправилась в дом.

* * *

Граф Роберт Глочестерский, вытянув ноги к теплу, сидел перед дымящимся очагом. Среди многочисленных незаконных отпрысков на королевском винограднике Генриха этот человек соответствовал старшей грозди. Роберт держал кубок с вином, смешанным с пряностями. По его лицу со страдальчески наморщенным высоким лбом было понятно, что он пытался в чем-то убедить графа Равенстоу, сидевшего рядом с явно недоверчивым видом.

— Пойми, нам очень нужна твоя поддержка. Я знаю, у тебя есть собственные причины не слишком стремиться к воцарению Матильды. Боже правый, иногда кажется, что она даже святошу могла бы склонить к убийству. Но, клянусь, править страной она может.

В ответ Гийон вымученно улыбнулся.

— У меня нет сомнений в ее способностях. Я ведь сам женат на женщине из вашего клана. — Он бросил насмешливый взгляд на порог, где вошедшая жена передавала служанке свою накидку. — Однако мужчины хотят, чтобы ими правили мужчины, но не женщины.

— Ты тоже?

— Да, мне это кажется более естественным — во всяком случае по нескольким причинам, — Гийон бросил насмешливый взгляд в сторону жены. Но тут же лицо стало серьезным. — Меня заботит другое, Роб. Она кого-то назовет своим мужем, и этот некто захочет примерить на себя корону. А потом и нас подмять под себя.

— Мой отец не настолько глуп. Он сам будет выбирать, и проделает все очень аккуратно, — возразил Глочестер немного вздорным тоном, — да и Мод отнюдь не робкая девушка, чтобы уступать то, что принадлежит ей по праву.

— То, что твой отец станет тщательно отбирать кандидата в мужья, и так ясно. Но руководствоваться будет исключительно собственными соображениями. Если только не вынудить его поклясться, что он не станет устраивать замужество Матильды без одобрения основных феодалов.

— Ты ведь говорил с Генрихом Блуа?

— Нет, не говорил. По-моему, любой нормальный человек дал бы тебе такой ответ. — Ноздри Гийона недовольно затрепетали. — Я вообще до сих пор видел Генриха Блуа только издали. Единственный человек, с которым я разговаривал, это граф Лейчестер, да и то потому, что мой сын служит священником у него в поместье. Так вот, Лейчестер совершенно не в восторге от перспективы присягать Матильде, с мужем или без.

Роберт Глочестерский нервно поскреб пальцами начинающую редеть черную шевелюру. Заручаться поддержкой для сестры было не легче, чем пахать каменистое поле. Почти на каждом шагу он сталкивался с жестким сопротивлением даже разумных и лояльных людей вроде графа Равенстоу, чьи собственные дети приходились Мод племянниками. Такие неудачи жестоко терзали Роберта.