- Джейни этого не делает.

Ханна ударила по подушке, которую все время сжимала во время наших сеансов.

- Да ладно! Она же так и делает!

- Когда?

- Когда? - Ее лицо исказилось злостью. - Все время. С самой первой встречи. Помнишь, она со мной тогда даже не заговорила?

- Она была расстроена. Она бы ни с кем не стала говорить.

Ханна яростно помотала головой.

- Я тоже раньше так думала. На самом деле она всегда видела во мне угрозу.

Я фыркнул:

- Угрозу? Ты ведешь себя как ревнивая девчонка. Она лишь маленькая девочка. Ханна.

- Думаешь, я этого не знаю? - огрызнулась Ханна.

Доктор Чэндлер подняла руку.

- Смотрю, я задела за живое. Это хорошо.

Я посмотрел на нее как на сумасшедшую.

- Чего хорошего?

- Это отлично показывает как она настроила вас двоих друг против друга: - сказала она.

Мы с Ханной посмотрели на нее в замешательстве.

- Сейчас Джейни считает, что вы на ее стороне и вас двое против одной Ханны.

- Но я на ее стороне... - я не имел в виду, что я против Ханны, но я правда во всем поддерживал Джейни. Я всегда буду на ее стороне, всегда буду желать ей лучшего.

- Только не должно быть никаких сторон, в этом и дело. - Она наклонилась ближе ко мне. - Вы втроем - одна семья. Никто не выступает против другого. Вы должны быть вместе, и причинять боль членам семьи не разрешается. Этому мы пытаемся научить ее нашим заданием.

Я уже и забыл о задании.

- Так что нам делать, если она не пожелает мне спокойной ночи? -спросила Ханна.

- Тогда вы скажете ей «спокойной ночи», а Кристофер промолчит. Потом делайте все как обычно. Не надо полностью ее игнорировать. Соблюдайте обычный ритуал.

- Ритуал в том, что я ложусь спать на полу рядом с ней, - сказал я.

- Значит, так и делайте, - сказала она как ни в чем не бывало.

- По-моему, это плохая идея, - сказал я Ханне по пути домой. Последние десять минут сеанса ускользнули из моего внимания, потому что я пытался уложить в голове, что нам советуют специально манипулировать шестилеткой, и так пережившей травму, чтобы заставить ее что-то сделать. Доктор Чэндлер твердила нам, что молчание Джейни по отношению к Ханне - это способ выразить злобу по отношению к ее матери. Если это правда, а я был с этим согласен, то я не понимал, чего хорошего в том, чтобы заставить Джейни говорить с Ханной. Она выражала свои чувства единственным доступным ей образом, и везде писали, что очень важно позволить пережившим насилие детям самим принимать решения.

Джейни имела право злиться на мать. Доктор Чэндлер во время сеансов должна была бы помочь Джейни выразить чувства к матери. Она говорила, что дети часто выражают в игре то, что пережили, и Джейни уже начинала воспроизводить свой опыт. Я не понимал, почему нельзя просто дать ей время разобраться в своих чувствах. Как только она справится, я уверен, она сама захочет говорить с Ханной, и нам не надо будет ее подталкивать. Я не хотел заставлять ее говорить с Ханной. Мне это совершенно не нравилось.

Она обиделась.

- Смысл вообще ходить на терапию, если не выполнять указания?

- Может, нам она не совсем подходит? - Есть же еще терапевты, занимающиеся расстройствами привязанности. Я сам поискал, когда Пайпер предложила обратиться. У доктора Чэндлер великолепные отзывы, как у многих других.

- Пайпер ее порекомендовала. Она лучшая, - Ханна уставилась на меня.

Я оставил тему, но чем ближе подходило время ложиться спать, тем больше я нервничал. Я не спорил, Джейни нужны границы, но она слишком хрупкая, чтобы ее заставлять. Почему нельзя дать ей выразить себя, пока это само не уйдет у нее из привычки? К тому же мне казалось в корне неправильным намеренно причинять боль тому, кто и так уже столько страдал. Как Ханна этого не понимает?

Мы, как обычно, уложили ее в постель и дважды прочитали «Гарольда и фиолетовый мелок»: сейчас это ее любимая книга. Она знала наизусть почти все слова. Ханна нагнулась, обняла Джейни и поцеловала, как обычно, несмотря на то, что девочка не реагировала. Сегодня все шло как всегда. Джейни застыла, прижав руки к бокам.

- Спокойной ночи, Джейни, - сказала Ханна.

Джейни не ответила. Я так надеялся, что именно сегодня вечером она наконец решит снова заговорить с Ханной и мне не придется реализовывать план.

- Солнышко, Ханна пожелала тебе спокойной ночи, и некрасиво так ее игнорировать, - произнес я, в точности как учила доктор Чэндлер. - Мы одна семья, и тебе не стоит обижать Ханну. Я хочу, чтобы ты пожелала ей спокойной ночи.

Она таращилась на меня.

- Я не пожелаю спокойной ночи тебе, если ты не скажешь этого Ханне, потому что иначе будет нечестно. В нашей семье мы должны быть честны друг с другом, - звучало все очень правильно, но мне все равно было противно.

Глаза у нее сузились до щелок.

- Нет.

Ханна слезла с кровати.

- Пойдем, Кристофер. Пора спать.

Джейни обернулась к ней с убийственным блеском в глазах. Обычно она вообще не обращала на Ханну внимания, словно та была невидимкой. Впервые за много недель я увидел, чтобы она хоть как-то на нее среагировала. Я не знал, хорошо это или плохо. Ханна протянула мне руку, я взял ее. Она отвела меня на одеяла на полу, будто я был ребенком. Джейни свесилась с кровати и уставилась на нас.

- Я ложусь спать, - сказал я.

- Нет! Сначала ты должен сказать мне «спокойной ночи»! Скажи «спокойной ночи»! - закричала Джейни.

Ханна подошла к выключателю и погасила свет. Она вышла из комнаты, но я видел ее тень в коридоре. Я закрыл глаза и сделал вид, что сплю.

Джейни принялась завывать.

- Скажи «спокойной ночи»! Скажи «спокойной ночи»!

Она стала хватать свои мягкие игрушки и швырять их в меня. Она распотрошила постель и тоже кидала все в меня, пока у нее не остался один голый матрас.

Я сжал зубы, заставляя себя не двигаться. Мне так хотелось ее успокоить. Мне было физически больно от того, что я не мог поговорить с ней или дотронуться до нее.

«Ты все делаешь правильно. Доктор Чэндлер сказала, это поможет», -твердил я себе снова и снова, стараясь оставаться сильным.

Следующие два часа она то кричала, то плакала. Наконец она затихла. Я подождал еще пару минут и наконец выдохнул от облегчения, что все закончилось. Какую бы дикую психологическую атаку мы ни вели, мы справились. Я поднялся на колени и заглянул в кровать, чтобы убедиться, что она спит.

Она сидела у стены, подтянув ноги к груди и обхватив колени руками, и раскачивалось взад-вперед. Она сорвала с себя одежду вплоть до подгузника, так что осталась совершенно голая. Я пригляделся. Рот у нее был весь чем-то покрыт, а на груди следы рвоты. Меня охватил стыд. Я заставил ее рыдать до рвоты. Я подскочил, включил свет и вернулся к ней. Липкая субстанция была не рвотой - это была кровь.