(Кеѓаль хасидим, лист 24б)

В святой общине Витебска слышал я [сие] от одного досточтимейшего и наивернейшего мужа, слышавшего [сие] из уст внука учителя и истинного гаона, сочинителя книги Пней Йеѓошуа, который [сам] слышал сие от отца своего, сына сочинителя Пней Йеѓошуа; во времена же гаона, автора Пней Йеѓошуа, свершилось открытие Бешта миру, гаон же, автор Пней Йеѓошуа, никогда не видел Бешта, но только слышал о нем. В частности же, каждый год останавливался у него почитаемый за святость свою учитель и гаон рабби Дов-Бер из Межерича, который каждый год ездил в Карлсбад, ибо, как известно, всю жизнь страдал болезнью ног, в это же время учитель и гаон рабби Дов-Бер из Межерича еще не был в числе учеников Бешта, и всякий раз, когда говорили о Беште, учитель и гаон рабби Дов-Бер произносил на Бешта хулу. Однажды гаон, автор Пней Йеѓошуа, учил Тору со своими учениками. В это время подъехал к бейт мидрашу один человек и послал слугу зайти в бейт мидраш к гаону, автору Пней Йеѓошуа, [сказать тому], что человек, который сидит в телеге, просит его выйти к нему, ибо тайное дело есть у него к тому. И ответил гаон слуге: «Не могу я прервать урок Торы с учениками, пусть тот сам зайдет в бейт мидраш и подождет до конца учения». Ответил тот человек: «Дело столь неотложное, что ради него можно прервать и урок Торы с учениками». Вышел наружу гаон, автор Пней Йеѓошуа, приветствовал того [человека] и спросил его: «Что за столь неотложное дело?» Сказал тот человек: «Вот, ваш резник кормит весь город трефной убоиной уже больше десяти лет, а как закончите урок, пошлите тотчас за резником, и он признается сам». Закончив говорить, уехал тот человек так быстро, что у гаона, автора Пней Йеѓошуа, и времени не было спросить его, кто он, и изумился он явлению сему, и сразу же завершил гаон свой урок и послал за резником, и признался резник во всем целиком и полностью. Понял гаон, автор Пней Йеѓошуа, что тот человек был Бешт. Спустя несколько месяцев снова подъехал тот человек к бейт мидрашу и снова послал слугу [сказать гаону], чтобы вышел к нему. [Гаон] сейчас же вышел к телеге и увидел, что это тот самый человек. И сказал человек гаону, автору Пней Йеѓошуа: «Когда остановится у вас гаон рабби Дов-Бер, скажите ему от моего имени, что не исцелятся его ноги, пока он не придет ко мне». И так же быстро уехал, так что и времени не было спросить, кто он, и понял гаон, автор Пней Йеѓошуа, что это точно был Бешт.

Спустя несколько месяцев гаон рабби Дов-Бер остановился в доме гаона, автора Пней Йеѓошуа, как [останавливался] каждый год по дороге в Карлсбад, и гаон, автор Пней Йеѓошуа, рассказал обо всем, [что было,] гаону рабби Дов-Беру и гаон рабби Дов-Бер также сказал, что это был не кто иной, как Бешт. Сказал гаон, автор Пней Йеѓошуа: «Настоятельный мой совет вам – поехать к Бешту, потому что он не пустышка». Согласился с этим гаон рабби Дов-Бер, и поехал к Бешту, и сделался его учеником, и узнал от него тайны Торы. Сказал ему Бешт: «Еще разок ты должен съездить в Карлсбад». Так он и сделал. Спустя год поехал в Карлсбад и остановился, как обычно, у гаона, автора Пней Йеѓошуа, и завели они разговор о Беште. И превозносил гаон рабби Дов-Бер Бешта, как одного из танаев. Спросил его гаон, автор Пней Йеѓошуа: «А как же вы объясните все неувязки, которые вы приводили, говоря о Беште?» Сказал: «Теперь, когда я его знаю, мне едва верится в то, что он рожден женщиной, ибо из горних ангелов он, и недоступно нам постижение даже малой толики его сущности, ибо он намного выше нашего понимания, и нет у нас возможности найти [в его делах] какую-либо неувязку».

И нам сие вовсе не внове, благо несколько раз мы слышали из уст святого, [что был у] Израиля, – Старого Ребе, да упокоится душа его в Райском саду, который слышал от своего святого ребе, гаона рабби Дов-Бера, что однажды Бешт, да упокоится душа его в Райском саду, проповедовал перед своим учениками и толковал тайны Торы, о которых испокон веков не слышал ни один человек и которых нет ни в книгах первых каббалистов, ни в писаниях святого Ари. А все его ученики были [первейшие] гаоны мира, и среди них – истинный гаон рабби Дов-Бер из Межерича, славный и известный всем верным Богу как человек, который не отложил ни единую книгу, из тайных и из явных, какие только найдутся в нашей стране, пока не перечел ее сто и один раз. А было это до того, как он привязался к учителю, святому Бешту, и сказал он Старому Ребе так: «В тот раз, когда услышал я от Бешта толкования тайн Торы, перепугались мы все в помыслах наших, ибо нельзя поверить в то, что душа, облеченная в земное тело из плоти и крови, постигнет сокровенные смыслы, которые сокрыты и от горних ангелов. Вспомнился нам стих из Писания: “Дождь прошел, перестал совсем” (Шир ѓа-ширим, 2:11)[137], а он, святой, продолжал говорить, так что несколько учеников в изумлении потянулись к его рукаву и пощупали, есть ли внутри рукава рука из плоти и крови». После таких-то чудес, бывших воистину, вовсе не вызывает изумления ответ рабби Дов-Бера гаону, автору Пней Йеѓошуа, а именно то, что Бешт намного выше нашего понимания. Блаженно поколение, удостоившееся его, блаженны знавшие его и ученики его, которые вкусили слов его святости и праведности – драгоценную гроздь, в коей заключены все прелести.

(Cunypuм нораим, 9б)

Слышал я от праведного учителя нашего рабби Цви-Ѓирша из Чуднова, да будет благословенна память праведника, который слышал от деда своего, праведника и учителя нашего рабби Дов-Бера из Аланова, да будет благословенна память праведника, который слышал [сие] от святого Магида [из Межерича], да будет и в мире грядущем благословенна память праведника, который говорил: «Тейтей ли…[138]– в том я превосхожу всех учеников Бешта, что вижу, как ко всякому кушанию и напитку, что Бешт, благословенной памяти, подносит к своим святым устам, спускается с небес язык пламени и возносит это кушание на небеса, а никто другой из учеников не видит сего».

(Кеѓаль хасидим ѓе-хадаш, 7)

Спросил я отца моего, благословенной памяти, правда ли то, что было на устах у всех, – что Бешт сказал: «Ежели святой Магид из Межерича мог бы пойти в микву, то привел бы [в сей мир] Машиаха». Сказал: «Правда то, что он действительно говорил, что Магид, очистившись в микве, способен был бы пробудить помыслы о покаянии во всем мире, a [тогда] неминуемо настало бы полное Избавление».

(Там же)

Спросил учителя нашего рабби Нахман из Косова: «Знаю я о себе, что я полный праведник, отчего же не вижу и не слышу, как ты?» Ответил: «Если пожелаешь, дарую тебе сие». И что было, то было, пока не попросил рабби Нахман у учителя нашего избавить его [от сего дара], ибо слишком высока ступень сия – его любовь [к Господу], и его трепет [пред Господом], и его приверженность правде, и истинная любовь к Израилю, и истинное, с любовью, приятие страданий, и уменье выслушать брань и поношение с любовью, и смолчать, и приять с любовью – сии поистине суть высшие ступени слуха и зрения.