В город они ехали молча, все двадцать миль. В тот раз, когда Ленору везли сюда из города, она спала и не видела дороги. Дорога же затейливо петляла меж деревьев, обступавших Замковое поместье, и Ленора не могла от них оторваться: тонкие и высокие, они, однако же, теснились так плотно, что пространство между стволами казалось совсем чёрным. Верхушки склонились в сторону лесной чащи, будто защищали что-то, сокрытое там, внутри.

– Я никогда не видела такого леса, – сказала Ленора, не обращаясь, впрочем, ни к кому в особенности. – Он такой необычный.

Дядя Ричард отвернулся к окну. Миссис Джонс на переднем сиденье на миг обернулась, но тут же уставилась вперёд, а из зеркала по Леноре скользнул взгляд Ллойда. В его глазах мелькнула боль. Ленора забеспокоилась, что же она сказала не так. Дядя проговорил:

– В этом лесу очень опасно. Поэтому ходить в него ни в коем случае нельзя.

Ленора снова поймала взгляд Ллойда. Брови подняты – как будто с недоверием. Интересненько, подумала Ленора.

– Я уже бывала в лесах, – объявила она. – Я видела медведей и змей, а однажды даже пуму. – Тот день с папой она хорошо помнила. Джон убежал вперёд и пуму пропустил, а потом жутко расстроился, что его не позвали, хотя пума бы, конечно, улетучилась, как только кто-нибудь из них подал голос.

Но Джон не любил вдаваться в детали, когда его что-то не устраивало.

Ленора снова выглянула в окно на лес.

– А что такого опасного в этом лесу?

Едва эти слова сорвались у неё с языка, как в машине словно кончился воздух. Ленора мигом пожалела, что вообще раскрыла рот. Все сидели, затаив дыхание. Она переводила взгляд с дяди на остальных, но Ллойд на сей раз не смотрел в зеркало, миссис Джонс сидела прямо, не оборачиваясь, лицом вперёд, а дядя Ричард вообще закрыл глаза.

Поэтому Ленора немало удивилась, когда он сказал:

– Лес – не место для детей. Точка.

– Из-за диких животных или из-за… – Ленора не договорила.

– Из-за духа, – ответил дядя. – Из-за Проклятия.

Миссис Джонс с шумом вдохнула носом.

Дух? Проклятие? Но дядя вроде как учёный.

Воздух в машине появился, но теперь давил со страшной силой, и Ленора решила больше не задавать вопросов. Может, дядя и в самом деле сумасшедший, как о нём говорят. Когда в следующий раз она осмелилась снова взглянуть на него, он сидел, сжимая ручку двери с такой силой, что костяшки пальцев побелели – ровно как в тот раз, когда они уезжали из Техас-Сити. Ленору охватила тревога: дядя явно был в ужасе.

* * *

Ллойд остановил машину перед маленьким магазинчиком. Когда они вылезали, на них оборачивались. Поначалу Ленора решила, что они смотрят на необычную машину, но потом заметила, как некоторые перешёптываются и тыкают пальцем в дядину сторону. Что они там шепчут друг другу на ушко? Сплетни или правду?

В сопровождении Ллойда дядя Ричард отправился в табачную лавку, а миссис Джонс повела Ленору в магазинчик. Леноре куда больше хотелось пойти с дядей. Она вообще терпеть не могла ходить по магазинам, тем более за одеждой.

В итоге она примерила просто невыносимо много платьев. Раньше, до Взрыва, как она мысленно окрестила тот день (хотя она и старалась вообще его никак не называть – любое воспоминание по-прежнему отдавало нестерпимой болью), её любимый цвет был зелёный; теперь же и смотреть-то на зелёные платья она не могла без того, чтобы не подумать о семье, о своём дне рождения и том красивом бирюзовом наряде, мамином подарке. Поэтому она переключилась на безопасные цвета – те, что в прошлой жизни не носила никогда. Лиловый, красный. Чёрный. Она с удивлением отметила, что её тянет на всё чёрное, и это наблюдение расстроило её ещё больше, чем утомительная примерка. Чёрный – такой тоскливый цвет. Он связан со смертью, трауром, с внезапным концом. Ленора отодвинула все чёрные платья подальше и взяла пару розовых – такие обычно нравились Рори.

– Вот, смотри, такое зелёненькое – кажется, ничего, – заметила миссис Джонс. Ей хотелось помочь с выбором, как хотелось бы всякой маме в подобной ситуации. Она передала Леноре платье померить.

Ленора вздохнула. Ей хотелось поскорее с этим разделаться.

Наконец они набрали столько обновок, сколько миссис Джонс считала нужным купить. Вышло семь платьев и две пары туфель. Всё это миссис Джонс понесла на кассу. Леноре не верилось, что дядя может позволить себе столько на неё тратить, но спорить она не стала. Когда мама с папой её заберут, не придётся покупать новое для школы. С этими вещами она будет обращаться аккуратнее.

Дядя Ричард с Ллойдом ждали их снаружи. Увидев в окно, что миссис Джонс идёт на кассу, дядя зашёл внутрь и без лишних слов стал расплачиваться. На нём была новая шляпа, коричневый цилиндр – точно такой же, как его старый чёрный. Только с этим его глаза почему-то стали казаться темнее.

– Как, есть ещё не хочется? – спросил дядя Ричард, когда они вышли из магазина, и поскольку Ленора не могла сообразить, к кому он обращается, она промолчала. Дядя повторил вопрос конкретнее: – Ленора, хочешь есть?

– Немного, – сказала она, но на самом деле ей больше хотелось не есть, а просто продлить этот день, чтобы он закончился общим обедом с дядей Ричардом и чтобы можно было поговорить за столом или хотя бы послушать, как разговаривают взрослые. Леноре просто хотелось побыть в компании.

– Я знаю тут одно место, – сказал дядя Ричард. – Миссис Джонс, помните «Рипкин Дели»?

– Да уж конечно! – откликнулась миссис Джонс. На её губах показался лёгкий намёк на улыбку, а глаза блеснули новым, живым светом. Эту искорку в её взгляде заметил и Ллойд, он усмехнулся. Невесомое пёрышко надежды перелетело к Леноре и защекотало у неё внутри. Похоже, надежда – заразная штука.

– Тут недалеко, – продолжил дядя Ричард. – Думаю, пройдёмся пешком. – Он посмотрел на небо, и Ленора тоже подняла голову. Небо было такое голубое, что у неё захватило дыхание. Ни единого облачка, а солнце высоко-высоко и так ярко сияет.

– Давненько вы не выходили прогуляться, – проговорил Ллойд. Его глаза весело блеснули. – Немного побыть на солнышке вам, пожалуй, не помешает.

Наконец-то и дядя Ричард не смог сдержать улыбки.

Ленора подошла к нему и твёрдо взяла его за руку.

Ленора держала дядю за руку всю дорогу, пока они шли по улице, но заметила, как люди поднимают на них головы и смотрят им вслед, а иногда исподтишка показывают пальцем. Раз они прошли мимо какого-то мужчины, и Ленора расслышала, как он сказал кому-то: «Глянь-ка, безумец-то наш опять по городу бродит». В ответ послышался смех.

Ленора взглянула на дядю. Лицо у того заметно побледнело и вытянулось. Видимо, он слышал насмешку. Однако он ничего не ответил невеже, даже не посмотрел в его сторону. Он смотрел прямо перед собой. Возможно, снова погрузился в какие-то свои миры. Возможно, так он защищался от тягостей этого мира. В горле у Леноры забурлила ярость. Какое они имеют право давить на него?