С этой мыслью она уже смелее встречала удивлённые взоры прохожих; ей хотелось бросить им вызов – пусть только попробуют проявить неуважение к её дяде, когда она рядом! Она чувствовала гордость за него, за то, что он её родной дядя. Хотя и не могла бы объяснить почему.

В кафе дядя Ричард встал в очередь на кассу, а миссис Джонс заняла столик с красными дутыми сиденьями и помахала оттуда Леноре. В блестящей поверхности хромированных столешниц мелькали искажённые отражения лиц и фигур. Ленора скользнула на сиденье рядом, а напротив миссис Джонс сел Ллойд.

– Тут в городе уже отвыкли видеть твоего дядю, – обратилась к Леноре миссис Джонс, видимо, в попытке объяснить то, что творилось на улице.

– Не очень-то мило они себя ведут, – заметила девочка.

– Не всем дано понять, что творится в голове у учёного, – вставил Ллойд. – Только это всё неважно. Он себе цену знает.

Знает ли? Ленора обернулась в дядину сторону. Нельзя было не заметить, что все эти косые взгляды, перешёптывания сильно его донимали.

– А когда он последний раз приезжал в город? – спросила Ленора.

Ллойд и миссис Джонс переглянулись.

– Несколько лет назад, – покачала головой кухарка.

– Лет с десять тому, – одновременно с ней вымолвил шофёр.

– Десять лет?! – не поверила своим ушам Ленора.

– Ну, примерно. Ваш дядя любит посидеть дома, мисс, – ответил Ллойд. – После той трагедии…

– Ллойд, – резко оборвала его миссис Джонс колючим голосом.

Они посмотрели друг на друга. Казалось, у них идёт какой-то безмолвный разговор. Ленора просто терпеть не могла, когда взрослые так делают. Как будто она ничего не видит.

– Какой трагедии? – громко спросила она, специально чтобы выказать раздражение. Но ей и в самом деле было интересно узнать ответ. Она опять обернулась на дядю – тот ритмично покачивался, переминаясь с пятки на носок.

– Твоему дяде всегда было трудно найти с кем-то общий язык, – проговорила миссис Джонс. Ленора вздохнула. Ей хотелось послушать про трагедию.

– Она имеет право знать, – вдруг сказал Ллойд. – Это ведь в её семье случилось.

– Не нам ей об этом рассказывать, – возразила миссис Джонс. – Если мистер Коул захочет, чтобы она это знала, сам ей всё расскажет.

– Конечно, он ведь так любит рассказывать, – заметил Ллойд.

Ленора едва не усмехнулась, но обида слишком сильно жгла её изнутри. Опять секреты? Когда они уже бросят эту моду всё утаивать? Недосказанность давила, оседала на душу тяжким грузом. И с каждой новой тайной росла боязнь Леноры, что судьба её родных, родителей и братьев с сестрой, тоже в числе этих тайн. Неужели они будут вечно скрывать от неё правду?

– Почему у вас в Замковом поместье одни сплошные секреты? – не выдержала Ленора. – Ненавижу секреты. А кто что-то скрывает от других, тот ведёт себя как эгоист.

Она надеялась хоть так задеть их чувства. Ллойд прикрыл рот рукой, но Ленора успела заметить у него на губах усмешку. А миссис Джонс уставилась на неё с полураскрытым ртом.

– Что мне, по-вашему, делать с вашими секретами? – продолжала Ленора. – Это же моя семья.

Миссис Джонс пожала плечами.

– Спроси дядю.

– И спрошу.

Они замолчали. Ленора твёрдо решила ничего больше не говорить, чтобы миссис Джонс поняла, как она обижена, и, может быть, даже почувствовала укол совести. Однако любопытство, как это часто с Ленорой бывало, внесло свои коррективы в её гениальный план.

– Если дядя Ричард никогда не ездит в город, откуда у нас в Замковом поместье есть еда? – не вытерпела Ленора.

– Он заказывает, – ответила миссис Джонс. – Её доставляют по средам, иногда я привожу что-то.

– Но вы же не умеете водить машину.

– Меня Ллойд возит.

– А как со свежими овощами, с фруктами? – не унималась Ленора. – У нас в Техас-Сити был свой огород и даже садик. – За ними тоже ухаживала мама, хотя регулярная прополка вообще-то входила в задачи Леноры и Рори. Но они обе на это плевали. – А при вашем Замке я что-то не видела ни огорода, ни сада толком, только заросший цветник с четырьмя деревьями.

– У твоего дяди времени нет на огород, – заметила миссис Джонс. – Раньше был тот, что посадила его жена, и за ним ухаживал его сын, но потом… – Она не докончила фразы.

В это мгновение за столик напротив Леноры опустился дядя Ричард, и разговор разом смолк.

– Через пару минут принесут, – сказал он, поставив локти на стол, сложил ладони в замок, уткнулся в них носом и замер, закрыв глаза, как будто молился. Ленора не отрывала от него глаз, не зная в точности, как понимать его позу. На всякий случай она взглянула на Ллойда – тот и сам смотрел с недоумением; на миссис Джонс – та уставилась на собственные руки.

Немного погодя дядя раскрыл глаза, встал из-за стола и исчез в направлении мужской уборной. Когда он вернулся, еда уже ждала его на столе. Леноре пришла в голову мысль, не прятался ли он специально от всех в уборной, посматривая оттуда за официантами, пока они не принесут заказ. Например, чтобы ни с кем не разговаривать.

Однако избежать беседы за едой он уже не мог никакими ухищрениями. Не прошло и минуты, как Ленора первая спросила:

– Дядя, вы не могли бы рассказать мне о той трагедии?

Сандвич выпал из рук дяди Ричарда. Не дожевав куска, он с яростью повернулся к миссис Джонс и Ллойду и гневно засверкал на них глазами.

– Детка, перестань, – тут же запротестовала миссис Джонс. – Давайте просто спокойно поедим.

– Но мне никто ничего не хочет рассказывать, – настаивала Ленора. – Даже папа не рассказывал ничего о своём брате, о наших двоюродных брате и сестре, о тёте. Почему?

Дядя молча оттолкнул тарелку. Она со скрежетом выехала на середину стола.

Ленора потрясла головой. Кажется, её вопросы испортили всем обед, и она в который раз задумалась, отчего ей всегда так сложно обуздать своё любопытство и оставить свои вопросы при себе.

На обратном пути никто не проронил ни слова: в молчании они вернулись пешком к машине, в молчании доехали до дома, в молчании прошли по дорожке к парадному крыльцу. Дядя Ричард проявил галантность, придержав входную дверь для Леноры и миссис Джонс, и пока они входили, махнул на прощание Ллойду; тот уже выруливал из кольца перед домом на своём блестящем чёрном автомобиле. Когда дядя переступил порог особняка, Ленора обняла его за пояс и со слезами на глазах пробормотала:

– Спасибо вам.

Входная дверь, внезапно предоставленная самой себе, громко хлопнула, дядя высвободился из объятий и, не говоря ни слова, заспешил в сторону восточного крыла. Ленора осталась стоять, глядя ему вслед. Свет в вестибюле как-то разом померк, как только дядя скрылся из виду.