Стереотипы – благодатная почва для исследования работы модели нашего сознания и ее пригодности, поскольку сознательная позиция людей и знание принятых норм не совпадают с их неосознанным использованием. Большинство людей утверждают, что не руководствуются негативными стереотипами. Тем не менее в экспериментах на быструю реакцию (когда наш медленный разум не поспевает за ускоренным темпом[96]) исследователи обнаружили, что многие в своих суждениях опираются на стереотипы, даже когда сами оказываются их жертвами[97]. Ориентация на стереотипы также проявляется в более медленных экспериментах (как, например, с видеосюжетами про Ханну), когда участники объясняли свои оценки другими причинами[98].

Сознательно мы обладаем множеством равноправных позиций, но наше непроизвольное поведение может быть далеким от принципов равенства, и мы даже не подозреваем о своей предвзятости. Следующий эксперимент явно это демонстрирует. Ульман с коллегами[99] поставил перед своими испытуемыми в США моральную дилемму, используя задачу с железной дорогой и поездом, которую мы рассматривали ранее: будут ли участники толкать толстого человека под поезд, чтобы спасти сотни жизней? С той только разницей, что одних испытуемых спрашивали, могут ли они толкнуть на рельсы человека по имени Чарльз Элсуорт Третий, чтобы спасти Гарлемский джазовый оркестр, а других – смогут ли они столкнуть человека по имени Тайрон Патон, чтобы спасти Нью-Йоркский филармонический оркестр{30}. По результатам анкетирования участников разделили на либералов и консерваторов. Все они после эксперимента сошлись во мнении, что, разрешая моральную дилемму, нельзя исходить из расы.

Если учесть имена людей, которых нужно толкнуть под поезд, и музыкантов, которых нужно спасти, становится ясно, что этот вопрос был очевидно связан с расой. Либералы в США ориентированы на помощь меньшинствам, и это повлияло на их ответы. Либералы были склонны скорее столкнуть Чарльза, нежели Тайрона (консерваторы сохраняли беспристрастность).

Затем участникам предложили альтернативный сценарий: те, кого спрашивали, смогут ли они столкнуть Чарльза, теперь решали вопрос о Тайроне, и наоборот. Поскольку добровольцы уже отвечали на вопрос о другой персоне, любое изменение в их ответе на второй вопрос демонстрировало бы наблюдателю и самим участникам, что раса повлияла на их ответы.

Итак, на второй вопрос они отвечали так же, как и на первый: одобряли гибель Чарльза, если уже были готовы сбросить Тайрона, и спихивали Тайрона, если до этого уже обрекли на гибель Чарльза. Поскольку либералы изначально были склонны сбросить Чарльза, а не Тайрона, это означает, что либералы, которых во втором случае спрашивали о Тайроне, были скорее готовы сбросить его, чем те, кого спрашивали о Чарльзе во второй раз. В итоге они дали ровно противоположные ответы на вопрос, что бы они сделали, если бы их опрашивали в обратном порядке.

Этот пример показывает, что, по всей видимости, мы способны реагировать и рассуждать в соответствии со своими осознанными и существующими ценностями. В первом случае либералы отвечали на вопросы в соответствии со своими политическими убеждениями, избегая проявления расизма. В отсутствие отправной точки они продемонстрировали осознанное отношение и были в меньшей степени готовы сбросить Тайрона, чем в другом случае. При ответе на второй вопрос у них была отправная точка, и они смогли применить свои принципы равноправия.

Без контролируемого эксперимента у наблюдателей не было способа убедиться, что участники отвечали под влиянием стереотипов. Эти эксперименты показывают, что испытуемые активно управляют тем, как их воспринимают со стороны, и действуют в соответствии с определенными убеждениями. А эти убеждения сознательно представлены таким образом, чтобы главная роль сознания заключалась в создании модели, основанной на восприятии извне, и в моделировании социальных последствий наших поступков.

Исследователи попросили студентов оценить пять постеров, а затем выбрать один и взять его домой[100]. Прежде чем предоставить испытуемым выбор, часть из них попросили написать причины, по которым им нравится или не нравится каждый из постеров.

Можно предположить, что группа, которая объяснила причины выбора, должна была быть более довольной своим решением: ведь они отнеслись к этому вдумчиво. Но, представляя осознанные причины собственного выбора, все, что они сделали на самом деле, – это выбрали постер с привлекательными аспектами, которые они могли объяснить другому. Так они могли защитить свои предпочтения, а поэтому неверно истолковывали это как собственный выбор. На момент эксперимента обе группы оценили выбранные ими постеры одинаково позитивно. Однако неделю спустя, когда экспериментаторы встретились со студентами снова, то обнаружили, что те, кто не давал объяснений привлекательности того или иного постера, были довольны своим выбором и охотнее вешали постер на стену у себя дома[101].