Томас Маккиннон и глазом не моргнул.

Артур продолжал весело:

— Разводить коров — это, должно быть, требует очень больших усилий. Полагаю, для выпаса требуется много земли.

— Что вы здесь делаете, а? — спросил Томас.

Вот вам и вежливый разговор. Очевидно, допрос еще не закончен.

— Кажется, я вам уже говорил. Я приехал в Данди по делам моего старого друга.

— Ну и что это за дела?

Как будто он обязан что-то объяснять этому человеку.

— Личного характера.

— Личного, — повторил Томас, слегка сузив голубые глаза. — Ваши личные дела не имеют никакого отношения к нашей миссис Маккиннон, верно ведь?

О Господи!

— Прошу прощения, сэр, но я не могу объяснить подробней, чем уже объяснил. Как сказала вам сама миссис Маккиннон, она выстрелила мне в руку, а потом настойчиво устремилась в лес, не имея никакого оружия для самозащиты. Как джентльмен, я был обязан позаботиться, чтобы с ней ничего не случилось, и хотя она и вернулась домой вся в грязи, уверяю вас, что результаты ее странствий были бы куда плачевней, если бы я оставил ее одну и ей пришлось бы полагаться только на самое себя. Я уверен, что вы заметили еще до этого случая, что миссис Маккиннон несколько упряма, верно? Могу сказать, что это совершенно очевидно, и что у меня нет на нее никаких видов, и что я не был с ней знаком за день или за два до того, и, разумеется, не намерен пользоваться ее гостеприимством ни минуты дольше, чем необходимо, учитывая всю эту злосчастную цепь событий. Томас помрачнел еще больше.

— Значит, вы не будете возражать, если мы положим вас спать в сарае?

— Ах, Томас, не смеши меня! Он будет спать в комнате в конце коридора!

Позади двух стражей Артура возникла Керри. Она протиснулась между их локтями с такой силой, что даже споткнулась, после чего появилась в комнате во всем своем великолепии. Щеки у нее порозовели после ванны; волосы были заплетены в одну длинную косу, мелкие черные завитки обрамляли лицо. Слава Богу, она оставила свой черный бомбазин и надела платье мягкого серого цвета с узким лифом и с пуговицами до выреза, открывающего плечи. Она улыбнулась так широко, что на щеках появились ямочки.

Томас хрюкнул; Артур не сумел сдержать усмешки, растянувшей его губы.

— Я кое-что нашла из старой одежды Маккиннона, можете переодеться, — предложила она, не обращая внимания на Томаса.

— Весьма признателен.

— Большой Ангус приготовит вам горячую ванну… — Она оглянулась через плечо. — Ведь так, Большой Ангус? — И, удовлетворенная его кивком, снова обратилась к Артуру: — Мы ужинаем в девять часов, если это вас устроит.

Он подумал, что его устроит что угодно, пока она вот так ему улыбается.

— Благодарю вас, вы очень гостеприимны. С нетерпением буду ждать настоящей еды, — ехидно высказался он и, оттолкнувшись от стены, пошел к ней. Подойдя, он остановился и дружески улыбнулся. — Довольно впечатляющее улучшение, — произнес он, подмигивая и, фыркнув в ответ на зловещий взгляд Томаса, вышел из гостиной вслед за Большим Ангусом.

Керри очень старалась доходчиво объяснить Томасу, что Артур спас ей жизнь, несмотря на то, что она в него выстрелила. Тем не менее, Томас по-прежнему относился к Артуру с упорной подозрительностью. Большой Ангус помалкивал, но торжественно кивал в знак согласия на все, что говорил Томас. Только Мэй, казалось, ничто не тревожило; готовя ужин, она несколько раз пробормотала, что, дескать, Артур — прекрасный образец мужчины.

Но никакие слова и никакие поступки не могли испортить настроение Керри. Вымывшись и переодевшись в чистое, она ощутила себя новым человеком. Она была в восторге. Во-первых, потому, что пережила самое главное приключение в жизни и доказала себе, что может выжить, даже уже почти умерев. А во-вторых, потому… ну просто потому, что он здесь.

Он здесь. В ее доме, в конце коридора, отдыхает в горячей воде… обнаженный.

Как она и предполагала, Томас страшно рассердился на мистера Эбернети и на Шотландский банк. Свое негодование он выразил в довольно долгой брани по адресу банков, правительств и владельцев овец — этих он присовокупил просто для полноты меры. Он так увлекся своей речью, что, к счастью, на время забыл об Артуре. Он не замолчал, даже когда Керри сунула ему в руки стопку тарелок и велела расставить их на длинном деревянном столе, занимавшем большую часть кухни. Замолчал он только тогда, когда в дверях кухни появился Артур, вымытый и одетый в тяжелые штаны из оленьей кожи и накрахмаленную льняную рубашку.

Тогда замолчали все.

Сердце у Керри остановилось.

Если раньше она считала его красивым, то теперь он выглядел еще и очень мужественным. Волнистые волосы были зачесаны назад, кончики у них еще не высохли. Одежда была облегающей — такой облегающей, что под ней ясно вырисовывались широкие мускулы плеч и ног. Грубая щетина исчезла, сбритая старой бритвой Фрейзера.

Они смотрели на него, Артур — на них.

— Что-то не так? — спросил он и опустил глаза. — Наверное, они сидят не очень хорошо.

— М-м-м, — пробормотала Мэй, качая головой, и снова занялась приготовлением ужина.

— Ах, нет! У вас вид… у вас вид… величественный… освеженный, — выпалила Керри и поспешно занялась содержимым горшка, висящего у очага. — Хотите кружку эля? Ужин скоро будет готов, — проговорила она, смущенно указывая на стол, за которым сидели Томас и Большой Ангус.

— Эля, — повторил Артур, словно пробуя это слово на вкус, а потом радостно улыбнулся. — Благодарю вас, кружка эля — это как раз то, что надо. — И он сел за стол рядом с Томасом, а когда Керри поставила перед ним эль, незаметно ей подмигнул. — Пахнет чем-то замечательным, — заметил он, с дружеской улыбкой обращаясь к Мэй.

Мэй раздулась от гордости, а Томас пробормотал что-то, больше походившее на рычание, и со стуком поставил свою кружку на стол.

— Надеюсь, у тебя хороший аппетит, парень. Большой Ангус принес прекрасную форель.

— Я умираю с голоду, миссис Грант, и мне страшно хочется попробовать вашей форели. Я имел удовольствие познакомиться с вашим кулинарным мастерством, когда миссис Маккиннон поделилась со мной бисквитами. Кажется, это самый вкусный хлеб, который я имел счастье отведать в своей жизни.

От этого комплимента Мэй просияла. А Большой Ангус обменялся с Томасом хмурым взглядом, потом так же хмуро посмотрел на Артура, который блаженно потягивал эль, словно ему подали его в изысканном хрустальном стакане.

— Так как вы сказали, что вас привело в наши края? — снова спросил Томас.

— Я сказал, что это личные дела, — вежливо отозвался Артур, а Керри в качестве предупреждения грохнула на стол перед Томасом тарелку со свежеиспеченным хлебом. — И не один раз.

Томас не обратил на Керри никакого внимания.