— Брен какой угодно, только не милый, — согласился Брайан, чуть нахмурившись. — Он хладнокровный, изворотливый и жестокий.

— Жестокий? — изумилась я. — Брендан? Обаяшка и любитель щеночков?

— Одно другому не мешает. Брен хороший парень, но он… как бы это правильно… не умеет вовремя остановиться.

— Упрямый он, как стадо ослов, — раздражённо бросила мама. — И границ не видит. Если стену нельзя обойти, значит, можно прошибить чугунной башкой.

— Словом, типичный альфа, — подвела итог я.

— О да, всё как ты любишь, дорогая.

Тут не могу поспорить: ушлые засранцы с непомерным эго — моя слабость. Паршивый у меня вкус на мужчин.

И вот лишнее тому подтверждение: самого большого засранца на всём Севере я уж который день не могу выкинуть из головы…

Который день? Тогда уж который год, Джинни. Просто было чуть легче сопротивляться этой тяге, когда Хота был далеко. А теперь он близко — порой даже слишком близко, — и весь самоконтроль, все тщательно выстраиваемые стены норовят рухнуть к его ногам.

И разве ты не могла догадаться, что так и будет? Разве не вспоминала о нём всякий раз, как тебя касался другой мужчина; не чувствовала жгучую ярость и ещё более жгучий стыд? Разве не рыдала восемь дней кряду и не рвалась к нему, узнав, как он чуть не помер в том затхлом южном городишке? Разве не мечтала, глупо и малодушно, как он придёт к тебе, как он простит тебя?..

Вот ещё не хватало. Не я здесь та, кто должен просить прощения.

Не я. Но сожаление из-за того, что я натворила пять лет назад… оно всё ещё никуда не делось.

Хота получил по заслугам, это правда. Но плохо я сделала прежде всего себе, а затем уже ему. И мне давно следовало взять себя за задницу да простить нас обоих.

Да почему же, сожри меня Хаос без соли и перца, это так сложно?!

— Спасибо за завтрак, Бри, — пробормотала я, избегая глядеть на свою разношёрстную семью. — Пойду прогуляюсь.

Я успела добрести до причала и пару раз утереть слёзы, прежде чем чужие руки, тонкие, но крепкие, по-хозяйски сгребли меня в охапку.

— Бедный мой котёночек, — пробормотала мама непривычно мягким тоном, прижавшись щекой к моему плечу — иначе никак, я же выше на десяток сантиметров. — Ну-ну, не расстраивайся, мы не позволим засадить Олли без суда и следствия. А что касается нашей сладкой парочки косолапых кретинов… хочешь, я их пристрелю?

— Враньё, — фыркнула я, жалко шмыгнув носом. — Ты слишком любишь их обоих.

— Ну, свою особенную снежинку я всегда буду любить больше, чем её долбанутого папашу, её несносного кузена и даже её неугомоных братьев. Девочки должны держаться вместе, верно?

Я невольно улыбнулась и крепко обняла маму в ответ.

— Обещаю не говорить близнецам.

— Да они всё равно не поверят, благо все в папу, — вздохнула она с досадой. — До того похожи на Дара, что я чувствую себя ксероксом. Ты пока что мой самый удачный ребёнок.

— «Пока что»? Значит, через годик-другой у нас всё-таки появится сестричка?

— Проболтайся своему отцу, и я буду всё отрицать.

Тут уж я вполне искренне рассмеялась — мама всегда знала, как поднять мне настроение. Правда, на сей раз веселья надолго не хватило.

— Может быть, мне вовсе не следовало возвращаться? — уныло пробормотала я, шагнув к краю причала. Полуденное солнце красиво позолотило озёрную гладь, а свежий ветерок украсил её мелкой рябью. Идиллия прямо. Ну, если сделать вид, что на северной стороне из воды вовсе не высовываются пёстрые щупальца шогготов, способные нагнать немало жути на непривычных людей. — Им обоим было гораздо лучше без меня. И мне без них тоже.

Мама поравнялась со мной и посмотрела со всей строгостью, на которую способна.

— Не говори так. И не думай. Отец очень скучал по тебе. Хаос великий, да он мне вынес все мозги, как же там его доченька одна, без семьи да без него прекрасного! А Хота… — она замялась, поджала губы, прежде чем продолжить: — ему было плохо. Очень плохо, Реджина. Потому что когда хорошо, не живут на работе. Он спать-то больше трех часов в сутки стал только в последний год. И то не каждый день.

Больше всего хотелось перестать чувствовать себя такой виноватой. Это ведь он всё испортил! Он, а не я! Да вот только от одной мысли, что кто-то сделал Хоте плохо — что я это сделала, — мне донельзя паршиво.

— Ах, бедный медвежоночек, — всё же пробормотала я, злобно хмурясь. — Так страдал, так страдал… и утешался с каждой первой смазливой девицей.

— Ага, с каждой первой из тех, кто берет за это деньги. Нет, девицы что надо, хоть в постель, хоть на приём — так сразу шлюху и не заподозришь! Правда, на утешение не слишком похоже. Скорее на показуху: гляньте, мол, какой я молодой, стильный и успешный…

— Да хватит его оправдывать! — возмутилась я. — Мама! Разве ты не должна быть на моей стороне?

— Я всегда на твоей стороне, дурища, — ласково возразила мама, убрав мне за ухо прядь волос — таких же чернильно-чёрных, густых и непослушных, как у неё самой. — Но уж я-то на своей полосатой шкуре испытала: полотно Прядильщика никому не под силу переткать. Очевидно, Хота без тебя так же несчастен, как и ты без него. Не пора ли вам обоим забыть прежние обиды?

Даже если и пора, то что с того? Все говорят мне простить, но никто не объясняет как.

— А если я не могу?

— В таком случае забудь этого кучерявого поганца и позволь Брендану наложить на тебя лапы… благо лапы там очень даже ничего такие. — Я невольно скривилась, вызвав у мамы приступ издевательского смеха. — Ну а что? Почему нет?

Потому что… потому что у меня уже есть альфа, и другого я не хочу. Да, Хота изрядно помотал мне нервы, но… Хаос, кого я обманываю? Он всё ещё мой, а я его. И ничего с этим не поделаешь.

— Ты знаешь почему.

— Я знаю, — согласилась она, нежно погладив меня по щеке. — Я знаю, Джинни. И обещаю, что скоро всё наладится.

— Мам, ты не можешь обещать такое.

Ответом мне было надменное кошачье фырканье.

— Ха, да ну? Кто в этой северной дыре и может что угодно, так это я. А теперь подбери сопли, Реджина Маграт, и иди за мной. У нас с тобой есть незаконченное дельце.

Я озадаченно нахмурилась, но тут же пожала плечами и зашагала следом. Когда альфа прайда Крэстани говорит тебе что-то делать, ты не задаёшь лишних вопросов и молча делаешь.

Эх, хочу быть такой же клёвой, когда вырасту.

Мама деловито усадила меня в машину (причём в мою же), без лишних разговоров отняла ключи и споро вырулила на северную трассу. Я было подумала, что мы едем в Таненгрев, однако через какой-то десяток километров мы свернули на неприметную гравийную дорожку… Хм, не помню, чтобы она была здесь раньше. Прямо даже любопытно, куда в итоге попадём.