а я, как экскурсовод в зоопарке, объясняю студентам:

– Обратите внимание, как интересно устроена задница у данных представителей семейства гоминид. Ягодицы у них лишены растительности. Как у макак.

Заходит хирург, тетенька. Делюсь наблюдением и с ней.

– Смотрите, как у товарища жопа оформлена. Весьма удобно.

Хирург:

– А это я побрила.

Твою мать. Превратила человека в макаку. Понятно, почему Геворкян такой злой был.

* * *

Коллега приходит с утра с красными, от бессонницы глазами. Наблюдательный начмед обращает внимание:

– Вы что, вчера пили? Или не спали ночью?

– Не спал…

– А что случилось?

– Так я же за городом живу, в деревне, все ко мне, по любым вопросам. Кому в драке череп проломят, у кого жена рожает. И никого не волнует, что ты не хирург, не акушер.

– А вчера у вас что случилось?

– А ничего. Соседи-гоблины, до полуночи в соседнем доме орали, только удалось заснуть – стучат в окно:

– Слышь, у тебя стерильная марля есть?

– А вам зачем? Повязку сделать? Бинт есть, сейчас принесу.

– Не, бинт нам не надо, нам марля нужна. Стерильная. Мы бражку поставили, а в ней крыса утонула. Процедить надо.

– А стерильная вам зачем, отжать?

Мыловаренный завод

Случай настолько фантастичен, что когда рассказывал о нем, большинство не верили в возможность подобного. Ну тут уж как хотите. 90-й год. По талонам всё. Но самый острейший дефицит – сигареты и мыло. Комбинат имени Карпова, ныне зовущийся «Аист», питерский мыловаренный завод на Лиговке. Воняет на всю округу. Раньше выпускал мыло, наше черное, хозяйственное, если попадал на вызов по «Скорой помощи» на этот завод, говорили, бери его сколько влезет. Кому оно нужно, цена копейки. И стиральный порошок был всюду, который, правда, ни хрена не отстирывал. Но в 90-м мыло потащили. На входе поставили охрану, устраивали обыски. Не пронесешь. Что делать? Как мне потом объяснили технологи с этого завода, при производстве порошка стирального у них использовался некий полуфабрикат, что-то типа жидкого мыла. И наш народ нашел выход. Два глотка этой жидкости перед проходной, быстро пролетаешь охрану, а если случайно проглотил, не страшно – на улице пальцы в рот и блевать в приготовленную посуду. Гениально. Жидкое мыло можно использовать. Но у одного носителя не сработал рвотный рефлекс. Видимо, давно уже был потерян. А жидкость на чистом спирту…

В результате прямо у проходной «несуна» вырубило. Лежит на асфальте, изо рта течет пена. Вызвали «Скорую». Я поначалу решил, что у человека припадок, судороги, но охрана рассказала, в чем дело – не первый случай. Растолкали, дали глоток воды. Изо рта вырвалась струя пены метра на 3, только успели отскочить. Огнетушитель-пеногон фирмы «Эклер». И так несколько раз, после каждого глотка воды. Смотрю, вроде пена закончилась, решили зондом промыть желудок. Неизвестно, что там за состав. Засунули зонд, водички влили, из зонда струя пены снова бьет на несколько метров. Машина рядом стоит, водила был с юмором, а чего, говорит, добру пропадать, давай струю направляй на машину, хоть с мылом ее помоем. Швабру вытащил. Картина: лежит на земле мужик, изо рта торчит резиновый шланг, из шланга на машину бьет струя пены, а водила шваброй ее по машине размазывает. Охрана просто от смеха согнулась, я тоже, но дело делать надо. И так почти час, вода холодная, третье ведро, мужик от холода стал икать, с каждым иком снова пенная струя бьет. Сами замерзли, осень. Говорю клиенту, терпи, будешь знать, как мыло тащить с завода. А он в ответ:

– Ик, – струя, – я же не воровал, ик, – струя, – я же его выпил.

Логично, выпитое на производстве не считается украденным. Такой вот был случай. И это было очень смешно.

* * *

Короткий диалог в приемном отделении. Молодая девушка требует положить в больницу своего папашу, у которого нет ничего, кроме разбитой в очередной раз рожи. Спрашиваю:

– Зачем его в больницу?

– Да вы что? Он же сколько крови потерял!

– Сколько?

– До хуя!

– Не знаю я такой шкалы измерения кровопотери. Это примерно сколько в литрах или в процентах от ОЦК?

– Это до хуя!

– Не знаю, гемоглобин у него на данный момент нормальный.

– Ну так, а хули вы тут вообще чего знаете? Если человек бухал всю неделю, что, его теперь в больницу нельзя положить?

– Можно, только заметьте, про то, что бухал, вы сказали первая.

– Знаю я вас, была бы на его месте женщина, вы бы ее положили. Буду жаловаться.

Ну, к обвинениям в некомпетентности давно привык, а вот обвинений в сексизме в жалобах еще не было. Даже интересно. Идите, говорю, жалуйтесь.

Полет орла

Рассказываю приятелю историю. Как профессионального юриста его наверняка заинтересует случай, имеющий не только медицинские, но и юридические последствия. Началось так.

В очередной раз иду с утра на работу и по привычке смотрю на окна своего отделения. Давно задаю себе вопрос: откуда такая привычка и что ты там хочешь увидеть? Надеешься увидеть пожар, взрыв, наводнение? Как всегда, в окнах ничего интересного, но что странно, по стене больницы от четвертого этажа, от наших окон вниз, до самой отмостки тянется какой-то зелено-коричневый след, будто бы кто-то опрокинул с подоконника ведро с краской. Интересно, вроде ремонта в отделении никакого не предвиделось, да и цвет краски какой-то очень неэстетичный, глаз не радует. Подойдя ближе, понимаешь, что это не совсем краска, а больничная пища, совершившая пассаж через кишечник. В том, что изначально это пища больничная, сомневаться не приходится, тут я разбираюсь, запах у нее и так не очень, а прохождение через не здоровый кишечник органолептику не улучшает совсем. Это уже становится очень интересно, стены реанимации изнутри дерьмом заливали не раз, но так, чтобы снаружи, это впервые. Это от души. Поэтому на четвертый этаж забегаешь быстрее, чем обычно, торопишься узнать подробности. Как это сделано?

Оказалось все просто. Напротив окна седьмой день лежит человек, мужчина средних лет, с частым в наших краях сочетанием болезней: пневмония и белая горячка. Все радовались положительной динамике, к пятому дню он начал дышать самостоятельно, на шестой научился применять столовые приборы (миска и ложка), активно пользовался судном и уткой. Показалось, что все, расчет с белой горячкой завершен, и привязывать выздоравливающий организм больше не стали. Но на седьмой день организм пожелал справить большую нужду на свободе, на травке, приняв за газон верхушки деревьев под окнами. Стянув памперс до колен и приняв позу орла, вылетел в окошко. Очевидцы говорят, что, так сгруппировавшись, и летел вниз, как