была до начала боевых действий. По нашим оценкам, израильтяне преуспеют, и теперь это будет выглядеть все более привлекательно.

…

ПРЕЗИДЕНТ – КИССИНДЖЕР

Воскресенье, 7 октября 1973 года

22:30

К: Здравствуйте.

Н: Привет, Генри. Какие новости?

К: У нас все хорошо организовано, господин президент. Заседание Совета Безопасности назначено на завтра на 15:30.

Н: По нашей просьбе.

К: Да, по нашей просьбе.

Н: Я имею в виду, что к нам присоединится кто-нибудь?

К: В вопросе о созыве? Нет, но нам и не нужно, чтобы кто-то к нам присоединялся… я добился того, что мы оказались в хорошем положении. Думаю, нам не следует, господин президент, предлагать резолюцию, которая только потерпит фиаско, а мы должны развивать нашу философию… как все должно закончиться.

Н: […] Вы собираетесь туда или отправится Скали?

К: Нет, Скали может справиться.

Н: Если ООН собирается потерпеть неудачу, пусть потерпит неудачу без нас.

К: К вечеру четверга все будут умолять нас представить резолюцию. Я сказал русским, что мы не вносим резолюцию… проводим консультации.

Н: Нет сообщения от Брежнева?

К: О да. Мы получили известия, касающиеся его.

Н: Что он сказал?

К: Это было дружественное послание, но в нем ничего не прозвучало. В нем говорилось только об одном, что русские отозвали всех своих советников вопреки воле арабских правительств, и мы подтвердили это через наши источники. Также они отозвали свой флот из Средиземного моря.

Н: А где наш флот?

К: Ну, на самом деле наши два флота находятся очень близко друг к другу. Наши пошли на восток, а их – на запад. Они отошли, а мы продвинулись… Военная обстановка достаточно ясная. Все хотят урегулирования. Также установлен порядок, которого должны придерживаться израильтяне… если они выйдут за линии [предыдущих границ]. Если Вы просите их вернуться, они должны вернуться. Я справился об этом у г-жи Меир, и она согласилась.

Н: Понятно. Что касается отчета, который я читал по прибытии в самолет и который, возможно, уже устарел к этому времени, но эти проклятые сирийцы удивили меня. У них дела идут лучше, чем я когда-либо мог подумать.

К: Израильтяне еще не бросили в дело свои резервы. У них дела идут чертовски хорошо. Они взяли [неразборчиво], вторглись в двух местах и на ту гору. Вы, должно быть, видели это, когда были там.

Н: Да, я помню.

К: Они неплохо справились. Смена позиций не будет завершена до завтра. Затем Исмаил [советник Садата по национальной безопасности] пришлет мне послание, в котором предложит возможные рамки для переговоров. Пока этого недостаточно. Именно в таком положении был Северный Вьетнам за четыре месяца до прорыва. Такое же послание было отправлено через шаха [Ирана], но этого пока недостаточно, и еще не время делать [это]. Сначала мы должны остановить войну. Затем – дипломатия.

Н: Первое, что нужно сделать сейчас – это остановить войну. Это было бы [таким] большим достижением. Одним из величайших достижений. Народ нашей страны подумал бы – вот действительно круто.

[…]

К: Это немного преждевременно. Обычно можно почувствовать запах момента, когда можно сказать, что они видят, как все сходится. Может быть, в среду или четверг. Я звонил от Вашего имени множеству сенаторов после того, как Вы решили обратиться в ООН.

Н: Я буду утром. Будете ли вы завтра в Белом доме?

К: Я буду около 8:00–8:30.

Н: Хорошо. Почему бы Вам не зайти ко мне, и мы поговорим, а потом предадим гласности.

Ссылка на письмо советника по национальной безопасности Египта Хафиза Исмаила от имени Садата – о котором Зайят также упоминал ранее в тот же день… была одной из причин, по которой мы считали, что в состоянии контролировать темп дипломатии. В первый день этой войны Садат сделал необычный шаг, связавшись с нами. В сообщении, адресованном мне по каналам разведки, Исмаил проинформировал нас об условиях прекращения войны Египтом. Условия были неприемлемыми, требовали ухода Израиля к границам 1967 года. Но это явно была лишь начальная позиция. Общаться с нами было достаточно рискованно. Садат не мог усугубить риск отчуждения Сирии и, возможно, Советского Союза – поддержка которого была необходима для ведения войны – немедленным предложением уступок, которые могли бы заставить Сирию отказаться от общей борьбы или Советский Союз сократить свои поставки.

Важным был факт самого послания, а не его содержание. Садат приглашал Соединенные Штаты взять на себя ответственность за мирный процесс, несмотря на то что в Организации Объединенных Наций мы выступали за то, чтобы он отказался от территории, которую только что захватили его армии. Послание включало признание, которое показало, что Садат очень хорошо знал пределы достижимого: «Мы не намерены углублять столкновения или расширять противостояние». Если эта фраза и имела какое-то значение, так это то, что Египет не предлагал проводить наступательные операции за пределами уже завоеванной территории или использовать Америку в качестве мальчика для битья, как это сделал Насер в 1967 году. Но, если мы правильно поняли Садата, между военными планами Египта и его политическими целями неизбежно возникнет пропасть; рано или поздно это должно привести к политическим переговорам.

В конце дня я подвел итоги нашей стратегии на встрече ВГСД.

Египет не хочет конфронтации с нами в ООН, и Советы не хотят конфронтации с нами. Наша общая позиция – восстановление границ по линии прекращения огня. Арабы будут вопить, что их лишают права по рождению, но к четвергу [11 октября] они будут на коленях умолять нас о прекращении огня.

…Мы пытаемся покончить с этим с ограниченным ущербом для наших отношений с арабами и Советами. Если мы также сможем получить хоть какие-то гарантии в отношениях с израильтянами, чтобы использовать их в дальнейших переговорах, было бы просто замечательно[5].

По мере того как этот день подходил к концу, наша стратегия, как представляется, оправдалась.

Согласно совместной оценке ЦРУ и РУМО [Разведывательное управление минобороны] утверждалось, что израильтяне должны переломить ситуацию на Голанских высотах к вечеру вторника: «Упор на продолжении наступления против сирийцев может занять еще день или два», предположительно, для завершения уничтожения сирийской армии. На египетском фронте, как предсказывалось, исход станет ясен самое позднее в среду. Это относительно нейтральное заявление было усилено таким образом, чтобы не было никаких сомнений в дальнейшей перспективе: «Могут последовать еще несколько дней тяжелых боев, поскольку израильтяне будут стремиться уничтожить как можно больше египетской армии».

В этих обстоятельствах дипломатическая задержка, казалось, отвечала нашим потребностям. С каждым