пазухи старичка выскочила шустрая мышь и устроилась у него на плече, смешно шевеля в воздухе носом и усами. Кречет покосился на неё и переступил с лапы на лапу. Даже странно, почему он всё ещё не сожрал мышь, ведь это основная составляющая его рациона.

В зал постепенно наполнялся людьми и животными. Мимо меня, задев обнажённую кожу ноги проползла то ли лиана, то ли виноградная лоза. Я невольно уставился на тыл стопы, ожидая увидеть страшные язвы и ожоги, но ничего подобного не увидел.

— Надеюсь, моей девочке будет позволено обращаться ко мне? — я резко развернулся и икнул, потому что стоящая передо мной женщина была невысокой, темноволосой, с немного заострёнными чертами лица.

— Вы специально выбрали этот образ? — я перевёл взгляд на встрепенувшегося сокола, сидевшего, как и кречет, на плече у богини.

— Конечно. Могу, и пользуюсь. Зато, меня ты точно не забудешь, и изобразишь так, как положено, не так ли? — она звонко рассмеялась и провела рукой по щеке. По той самой, на коже которой сейчас периодически выступал оригинальный рисунок. — Даже так, — пробормотала она. — Вот же, дрянь. — Я почувствовал, как щека начала гореть под пальцами стремительного сокола. С трудом сдержал стон, когда жжение стало совсем уж невыносимым. И тут она убрала руку. Жжение сразу прекратилось. — Я сделала так, что рисунок сможешь видеть только ты, например, в зеркале. Совсем необязательно другим на него любоваться.

Она улыбнулась и отошла от меня, а я только покачал головой. За рисунок, конечно, большое ей спасибо, но вот то, что она приняла облик так сильно похожий на Машу, это, конечно, сильно.

Ко мне подошёл тот самый старик с мышью на плече. Что у них за мания таскать свои аватары на плечах, если позволяют вес и размеры?

— Как вы уживаетесь друг с другом? — спросил я, переступая с ноги на ногу.

— Многолетний опыт сосуществования, молодой человек, — ответил старик с мышью.

— Странно видеть вас среди этой компании хищников. — Я внимательно смотрел на него.

— Ничего странного в этом нет. Сила богов измеряется в несколько иных критериях, чем, например, сила мага. Нам нужно, чтобы в нас верили. И чем больше человек будет верить, тем сильнее мы будем становиться. Твоя покровительница-то прямо расцвела, после того, как её портрет стал доступен взгляду большего количества людей. — Старый Мышь, мысленно я называл его именно так, говорил со мной тем снисходительным тоном, которым обычно взрослые люди разговаривают с неразумными детьми.

— Где рысь? — спросил я у него с нажимом.

— Её здесь нет, — ответил он и развёл руками.

— Я это заметил, знаете ли, — вот сейчас я не сумел удержаться от сарказма. — И где она?

— Разбирается с какой-то много о себе вообразившей девкой с десятого уровня изнанки, — махнул рукой Мышь. — Похоже, они мужика какого-то не поделили, — и он бросил быстрый взгляд на меня. — Кажется, эта… хм… Амара, она так себя называет, — пояснил он, — решила, что может повысить голос на богиню. Так что ей сейчас преподают небольшой урок хороших манер.

— Рысь? — скептически уточнил я. — Рысь преподаёт хорошие манеры. Ну-ну. Надеюсь, она убьёт эту Амару, а то, боюсь, я после этого обучения огребу по самую холку.

— Она не доберётся до тебя со своего поганенького уровня, не бойся, — хихикнул Мышь, и мне показалось, что этот пакостный грызун что-то от меня скрывает. — Так что с портретом?

У меня появилось стойкое ощущение, что он вертится возле меня в надежде, что я запомню его лучше остальных.

— Это ваш истинный облик? — спросил я, окидывая взглядом зал.

— Нет, конечно, — Мышь даже оскорбился. — Более того, даже своим самым преданным подопечным, можно сказать жрецам, мы предстаём в совершенно ином виде.

— Понятно, облик — как костюм, на все случаи жизни, — я тщательно разглядывал собравшихся, стараясь запомнить хоть что-то, хоть какие-то характерные черты.

— Можно и так сказать, — Мышь хитро улыбнулся, и тут всё вокруг поплыло перед глазами, сливаясь в какой-то водоворот красок. Словно я плеснул на палитру множество красок и теперь старательно их перемешивал в одну непонятную кляксу. Колонны, сложный рисунок на полу и даже облака — всё это вмешивалось в красочный водоворот, готовый захватить меня…

Я сел на кровати тяжело дыша. Сердце колотилось, как сумасшедшее, а пот начал ползти между лопатками.

— Женя, что с тобой? — Маша подняла голову с подушки и сонно посмотрела на меня.

Я окинул взглядом развороченную постель. Да, ночь была бурной. Почти такой же, как мой последующий за ней сон. За окном уже начало светать. А в теле я ощущал только сильную разбитость. Кроме того, горело лицо, словно рядом с ним вспыхнуло пламя, а ноги так замерли, что я почти их не чувствовал. Потерев холодные ступни друг о друга, чтобы вернуть им кровоснабжение, я повернулся к Маше и поцеловал её обнаженное плечо.

— Спи. Ещё рано. — Прошептал я ей на ушко.

— А ты? — пробормотала Маша.

— Я пойду, порисую немного, — честно ответил я, нащупал под кроватью трусы и быстро натянул их.

— С тобой точно всё в порядке? — она посмотрела на меня.

— Да, со мной всё в порядке, — я улыбнулся, показывая, как именно со мной всё в порядке. Хотя сам я этого не чувствовал.

Внутри всё переворачивалось, а в голове то и дело мелькали образы. Похоже, каждый бог хотел обойти остальных на повороте, и они устроили охоту за моими музами, которые могли подсунуть мне вовремя правильную картинку, чтобы я сумел перенести её из своего воображения на холст.

Умывшись, долго смотрел на своё отражение в зеркале. В глазах, казалось, затухали отблески полыхающих на рысинной поляне костров. Ещё раз плеснув на лицо холодной водой, протер шею и грудь, и только после этого закрыл кран.

Отдельной мастерской у меня в городском доме не было, зато был свой кабинет, куда я и спустился, прихватив с собой карандаши и перочинный ножик.

Поставив на мольберт чистый лист принялся делать набросок. Почему-то мне не пришло в голову даже пытаться рисовать тот странный зал в облаках, в котором мне показалось на глаза такое количество богов. Я рисовал поляну, где всегда встречался со своей богиней. Деревья, упирающиеся кронами в небеса. Костры по периметру поляны. Я даже прорисовал тот огненный гейзер, который вырвался из земли прямо у меня под носом.

И на этом всё. Любая попытка изобразить хотя бы зловредного Мыша наталкивалась на какой-то странный внутренний протест. Я просто не мог заставить себя даже набросать образ старика, который добился-таки своего — я запомнил его лучше, чем кого бы то ни было. И вот в чём странность, я спокойно рисую других людей. А они как раз были похожи на самых обычных мужчин и женщин. Даже ничего такого, вроде сногсшибательной красоты я не заметил. Да, богини были прекрасны, но не до такой степени, чтобы упасть ниц и закрыть глаза, чтобы не ослепнуть от такой невероятной красоты.

Возможно, они это сделали специально, чтобы казаться на портрете ближе к народу. Может быть, была ещё какая-то причина. Мне они, естественно, её не озвучивали.

Я снова поднял руку. Ну, Машу-то я смогу нарисовать. Мне даже бежать смотреть на неё не надо, я и так помню каждую чёрточку её лица и тела. Карандаш замер не дойдя до полотна полсантиметра. А затем пришло понимание: Машу я хоть сейчас и хоть где изображу, и даже неважно, в каком виде. Вот только здесь должна быть изображена не моя жена. И я понимал это очень ясно.

Отшвырнув карандаш в сторону, я принялся ходить по комнате. За окном уже было практически утро. Опустился густой туман, который не могли пробить даже лучи восходящего солнца. Я не могу. И что мне делать? Посмотрев на уже готовый набросок, решительно развернул мольберт к стене. Ладно, меня со сроками не торопят, пока, по крайней мере. Может быть, сумею поймать вдохновение. А если нет, ну что же, бывает, я художник, а не маляр, мать вашу. Надо только как-то с рысью встретиться. Пускай сама со своими приятелями разбирается.

Приняв решение, я направился к выходу из кабинета. Уже протянул руку, чтобы открыть дверь, как она открылась сама рывком.

— Ваше сиятельство, я так и думал, что найду вас здесь. — Быстро проговорил Игнат.

— Ты что в спальню к нам завалился, прежде, чем к такому выводу прийти? — я нахмурился.

— Нет, ну что вы, Ксюшку послал. —