Дейл был поражен, но и виду не подал.

— Обратил, сэр Мэтью.

— Ерунда, разумеется, грязная политическая возня. Тем не менее… — Спротт покачал головой. — Сейчас надо быть начеку, чтобы эта грязь на нас не налипла.

Дейл медленно ворочал расшитую форменную фуражку в огромных руках, надо сказать, не без растерянности.

Спротт задумчиво продолжал:

— Этот юный сумасброд… я имею в виду сына… этого, как его… Мэфри… он все еще в городе?

Дейл сидел, опустив глаза, и внимательно рассматривал свой башмак на толстой подошве.

— Да, он еще здесь. С некоторых пор мы установили за ним слежку.

— Так, — отозвался Спротт. — Это, видно, беспокойный малый. Он — вы понимаете, что я хочу сказать, — из тех, что по пятам за вами гоняются, в любой час стараются к вам проникнуть и суют вам в руки составленные по всей форме петиции… Чудак… Только и знает что жаловаться. Как будто мы к этому не привыкли.

Воцарилось напряженное молчание. Затем Спротт, задумчиво постукивая пальцем по передним зубам, добавил:

— Но спрашивается… что нам с ним делать?

С минуту начальник полиции сидел, прикусив язык. Теперь он уразумел, зачем сэр Мэтью звонил ему, и странное чувство нерешительности, сдобренное известным злорадством, овладело им. Наконец он счел за благо поднять глаза.

— Вы хотите возбудить против него обвинение?

— Ни в коем случае, — возмутился Спротт. — Этот молодой человек введен в заблуждение, но не думаю, чтобы он был преступником. А кроме того, мы должны быть милосердны, Дейл. «Милосердие дважды благословенно. Как живительная роса, упадает оно на долины». Надеюсь, я правильно цитирую. — Он в упор поглядел на начальника полиции. — Так или иначе, но хорошо бы склонить нашего заблудшего друга покинуть Уортли.

— Я уже сказал ему, чтобы он сматывался.

— Слова, дорогой мой Адам, как мне известно по горькому опыту, мало что значат. Тем не менее я не даю вам советов. Хотелось бы только, чтобы вы сочли возможным, конечно, по собственному благоусмотрению, образумить этого молодого человека.

Спротт поднялся и, стоя спиной к камину, внушительно проговорил:

— Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли, Дейл. Я взял на себя труд, несмотря на свою чрезмерную занятость, просмотреть все протоколы по делу Мэфри.

«Эге», — сказал про себя Дейл, ощущая все ту же непонятную внутреннюю дрожь.

— Нам не в чем упрекнуть себя, абсолютно не в чем. Все было утверждено авторитетнейшими инстанциями. И тем не менее в этой истории таится известная опасность. В настоящее время, когда через несколько месяцев предстоят выборы всеобщие и местные, малейшее предположение, пусть стократ неосновательное, что здесь имела место судебная ошибка, может стать роковым для всех причастных к этому делу. Вы знаете, что я баллотируюсь в парламент от консерваторов и, надеюсь, с немалыми шансами на успех. Но сейчас мной руководят не эгоистические соображения. Я думаю не только о своем и вашем будущем… Впечатление, которое это произведет при данной конъюнктуре, и особенно если эту дьявольскую штуку раздуют в скандал другие партии, подорвет доверие к системе правосудия, а заодно и к правительству. Вот почему я считаю совершенно необходимым замять это идиотское дело.

Спротт умолк, снова устремил на начальника полиции пристальный, проникновенный взгляд и протянул руку, давая понять, что аудиенция окончена. Когда Дейл вышел на широкую мостовую Квэдранта, животрепещущий вопрос уже не стоял перед ним. Мысль, его мучившая, как-то преобразовалась, приняла вполне определенную форму и, как шип, вонзилась в его от природы честное сердце.

Ничем не выдавая своих чувств, он упрямо бормотал себе под нос:

— Неужели? Неужели? Нет… Ничего тут быть не может.

Но собственный голос как-то уж очень вяло отдавался в его ушах, и, вновь обретя враждебную воинственность, он тем не менее решил действовать не так круто, как того требовал Спротт. Он будет следить за молодым Мэфри, но не тронет его, покуда тот не преступит закон.

Настала ночь со вторника на среду, промозглая, темная, с холодным, густо моросившим дождем. Душевное и физическое напряжение, владевшее Полом, когда он отправился в Бримлок-Хилл, сообщило его походке обманчивое спокойствие. Возле кабачка «Королевский дуб» он оказался вскоре после семи, внимательно осмотрев местность вокруг, перешел улицу и заглянул через незанавешенное окно в зал. Все, видимо, было в порядке, он рванул дверь, направился к столику, который обычно занимала Бэрт, и уселся.

Пол обвел глазами зал. Он был полон разве что наполовину: две девушки, видимо, горничные, болтали и хихикали со своими кавалерами, супружеская пара средних лет в чинном молчании пила пиво, два старых извозчика сражались в домино, окруженные болельщиками, какой-то большеголовый мужчина, смахивавший на лакея, сидел, углубившись в розовый спортивный листок. Пол решил, что ему нечего опасаться, — никто не обратил на него ни малейшего внимания.

Он не спускал глаз с двери и вскоре увидел Луизу, которая шла прямо к нему.

Он вскочил и в знак приветствия протянул к ней обе руки.

— Луиза! Как я рад вновь видеть вас!

Она одарила Пола сдержанной улыбкой, слегка, точно заправская леди, пожала его руку своими затянутыми в перчатку пальцами и, жеманясь, села за стол. Ему бросилось в глаза, что она намазана сильнее, чем в первый раз; ее шею обвивала ниточка голубых стеклянных бус; из-под браслета с брелоком торчал вышитый, сильно надушенный платочек.

— Мне не следовало приходить сюда, — с упреком проговорила она, — после того как вы меня так надули. Наверно, отправились гулять с другой молодой леди.

— Нет, конечно, нет! — запротестовал он. — Кроме вас, меня никто не интересует.

— Разговорчики! Мужчины все на один манер. — Она взбила волосы над ушами и по-приятельски кивнула официанту. — Как обычно, Джек.

Пол нагнулся к ней.

— Беда в том, что я говорю серьезно. — Он выдавил восхищенную улыбку. — Вы сегодня прелесть как хороши!

— А ну вас! — Польщенная, она перестала дуться и, состроив лукавую гримаску, отхлебнула джина. Затем искоса посмотрела на Пола. — Думаете, я не знаю, чего вам надо. Только я девушка порядочная.

— Потому меня и влечет к вам.

— Легче на поворотах! Я не какая-нибудь недотрога, хоть и благородная барышня. Раз парень мне по душе, я куда хочешь с ним пойду. Если, конечно, он не поскупится. А у тебя как насчет постоянного заработка?

— Все в порядке, можешь не сомневаться. И ты ведь знаешь, как ты мне нравишься. — Под столом он прижался коленями к ее ногам.

— Что ж! — Она вдруг захихикала. — Немножко пошалить не так уж и плохо. Я знаю местечко, куда можно смотаться. Гостиница шикарная, конечно. Нам дадут большую комнату. Только не на всю ночь, ты уж на меня не пеняй. Мне надо быть дома в одиннадцать.