— Прошу прощения, — пробормотал Пол. — Я сегодня проспал.

— Никаких объяснений! — Херрис явно старался распалить себя. — Есть у вас какое-нибудь оправдание?

— Оправдание? — Пол удивленно посмотрел на управляющего. — Я опоздал всего на шесть минут.

— Я спрашиваю: есть у вас оправдание?

— Нет.

— В таком случае вы уволены. Мы не нуждаемся в людях, которыми интересуется полиция.

Не дав Полу и слова сказать, он повернулся и пошел к себе в кабинет. Продавцы засуетились у прилавков, все, кроме Лены: она стояла у своей стойки, бледная и растерянная.

Оскорбленный до глубины души, Пол вышел из «Бонанзы». Когда он шел по Уэйр-стрит, ему показалось, что за ним следят.

Сначала, обуреваемый негодованием, он бесцельно мчался по оживленным деловым кварталам города, смешиваясь с толпой, наводнявшей тротуары. Но постепенно пыл его остыл, и он успокоился. Освободившись от тирании ненавистного пианино, он сможет наконец-то продумать и проанализировать все, что узнал вчера вечером.

Он вошел в телефонную будку и через справочное бюро узнал, что Велосипедно-туристический клуб помещается на Леонард-сквер, шестьдесят два. Через десять минут он уже отыскал это здание и под позолоченным изображением крылатого колеса прошел к столу справок в увешанном географическими картами помещении.

Секретарь, женщина средних лет, без особого удивления отнеслась к его запросу и, взяв с полки справочник, привычной рукой стала листать его. Но ее поиски оказались напрасными.

— Нет, такой клуб у нас не числится. Может быть, он не был официально зарегистрирован.

— Не знаю, — признался Пол. — Кроме того, возможно, что он больше не существует. Но я должен все узнать о нем. Прошу вас, помогите мне! Это очень важно.

Наступила пауза.

— У меня самой нет времени, — сказала она. — Но если это так важно, я могу дать вам наши старые книги. Там-то он уж должен значиться.

Она провела Пола в маленькую комнатку по соседству и показала на полку, сплошь уставленную конторскими книгами с зелеными и желтыми картонными корешками.

Оставшись один, Пол перелистал все справочники и годовые отчеты за двадцать лет. На эти дотошные поиски у него ушло добрых три часа. О «Клубе кузнечиков» нигде не было ни слова.

Разочарованный, но по-прежнему полный решимости, он мобилизовал всю свою способность к логическому мышлению и сделал вывод, что если такой клуб действительно существовал, его члены, несомненно, приобретали свои машины в каком-нибудь здешнем магазине. И поспешно выйдя из Велосипедно-туристического клуба, он предпринял систематический обход всех магазинов города, торгующих велосипедами.

Но всякий раз его ждало разочарование: он натыкался лишь на полное неведение, равнодушие, насмешку, а кое-где и на грубую брань. Никто и слыхом не слыхал об учреждении, которое он разыскивал, некоторые же подозревали, что он попросту их разыгрывает. Поначалу, находясь в возбуждении, он полагал, что стоит разыскать члена старого велосипедного клуба, который в то время был студентом-медиком, — и его задача выполнена. Теперь же, окончательно упав духом, он говорил себе, что вся эта история — миф, плод извращенной и больной фантазии Бэрт.

В четыре часа пополудни, изрядно приунывший и усталый, он добрался до Элдона в поисках последнего магазина, значившегося в его списке, который на поверку оказался небольшим гаражом, принадлежавшим некоему Джоз Стивенсону. Собственно, это заведение было чем-то вроде заправочной станции, только чуть побольше, с двумя ручными бензонасосами, но во дворе за сараем он заметил несколько подержанных велосипедов, выставленных то ли на продажу, то ли для проката. Все это выглядело отнюдь не обнадеживающе; с минуту Пол стоял, не зная, что предпринять, но потом все-таки решился и подошел к человеку в рабочем комбинезоне, который поливал из шланга бетонированную площадку.

Теперь Пол уже задавал вопросы без обиняков, как-то даже повелительно. Ожидая ответа, не менее резкого, он вдруг с удивлением заметил внимательное выражение на лице хозяина гаража. Тот ответил не сразу — сначала закрыл водопроводный кран, потом задумчиво посмотрел в глаза Полу.

— Кузнечики… — повторил он. — Надо подумать, что-то такое я слышал от отца.

— Правда?

— Да-да, в то время у нас была только продажа велосипедов — гараж я здесь устроил уже после его смерти. Он как будто чинил машины для членов этого клуба. Они пользовались «Нью-Гудзонами»… крашенными в зеленый цвет.

— В таком случае, вам, наверно, известно, кто были члены этого клуба.

— Мне — нет. — Хозяин улыбнулся. — Я тогда был еще мальчишкой.

— Но ваш отец, вероятно, сохранил… какие-нибудь документы… расписки… адресную книгу… хоть что-то.

— На него это непохоже. «Деньги на стол!» — вот был его девиз!

— Но, возможно, у него имелся список членов… протоколы… отчеты о заседаниях…

— Сомневаюсь. Насколько я понимаю, это была какая-то неофициальная затея, дань моде, так сказать. Просто молодые люди хотели поразвлечься… И все это продолжалось недолго.

Оба замолчали. Пол, на крыльях надежды вознесшийся было в заоблачные выси только для того, чтобы быть низринутым в бездну, старался побороть в себе приступ отчаяния.

— Когда выберете время, поройтесь в бумагах, оставшихся после вашего отца, и, если найдете хоть какое-нибудь упоминание о клубе, пожалуйста, дайте мне знать. Я буду вам бесконечно признателен.

Твердым голосом Пол назвал свое имя и адрес, взял карточку, которую хозяин гаража протянул ему, пробормотал несколько слов благодарности и отправился обратно в город.

Измученный бесполезными усилиями, вконец подавленный, он сбился с дороги и неожиданно для себя оказался в Гров-Квэдрант, квартале, застроенном величественными особняками. Он с трудом тащился мимо них и, как сквозь дымку, читал названия на столбах у входа: «Тауэрс», «Уортли-холл», «Поместье Робин Гуд» — все пышные и громкие. И вдруг над почтовым ящиком, висевшим на солидной чугунной ограде, он заметил простую медную дощечку. На ней стояло только имя владельца: «Сэр Мэтью Спротт».

Пол, казалось, прирос к земле, не в силах оторвать глаз от блестящей медной дощечки, от сада и великолепного дома, утопавшего в зелени; в лице его не было ни кровинки. Вот дом прокурора: он теперь отождествлял Спротта с понятием «прокурор». Сейчас, когда Пол вдруг очутился в непосредственной близости от этого человека, со дна его души вновь поднялось то смутное ощущение, которое подтвердил Суон: Спротт всему виной.

Человек недюжинного ума, крупнейший законник, в совершенстве владеющий техникой ведения процесса! Как же могло случиться, что он пренебрег уликами столь первостепенной важности, как зеленый велосипед и кошелек из человеческой кожи, не принял во внимание срока беременности убитой? Или то было преднамеренное упущение? Неужто мог этот человек, сознательно игнорируя факты, говорившие в пользу обвиняемого, опереться лишь на те, которые были для того гибельными? Мог, взяв на себя роль Мефистофеля, подавить слабого, неискушенного противника и добиться обвинительного приговора, зная, что этот приговор несправедлив? И это они называют законом?