злость, боль на Олькины ягодицах. У Ольки на глазах выступили слёзы, она сжала зубы, но жаловаться было нельзя. Она не могла испортить такое действо. Иначе потом Диме не будет стыдно. Дима, еле опомниться и продолжил занятие любовью. Войдя в, Ольку он навалилось на неё всем телом и начал прикусывать и целовать уши, шею, что возбудило Ольку до безумия. Дима засовывал в Олькин рот пальцы, доводя тем самым до изнеможения, а потом закрывал рот рукой, не давая стонать. Под конец он вовсе взялся пальцами за её рот, отчего он широко открылся, извергая из себя стон наслаждения. Так сделав опору на Олькин рот, он усилил толчки и дошёл и постепенно дошёл до пика. Олька как последняя шалава из парнухи с широко открытым ртом стонала и сотрясалась всем телом от толчков.

Когда Дима кончил и вышел, он грубо оттолкнул Ольку к стене, оделся и пошел делать обход территории. Ему было и противно и стыдно за себя, и грустно. Он сел в одном из углу участка и обхватил голову руками. Он чувствовал себя тираном, но почему-то ему хотелось отомстить Ольке сделать больно, опозорить…

Так он просидел довольно долго, потом завершил обход и вернулся на проходную.

Что на него нашло, он и сам не понял. Он сорвал одеяло с Ольки, которая уже мирно лежала. Хватая за ноги перевернул её на живот. Олька послушно встала на изготовку. И вдруг Дима вошёл в…попу. Что никогда не было у них. Без всякой подготовки, в не самой лучшей позе, резко и грубо. Олька вскрикнула и начала колотить по подушками кулаками. На сей раз она уже не могла терпеть. Дима немного спустил пыл. В более спокойном темпе он продолжил.

В голове Ольки вертелась только одна мысль: “надо расслабиться, надо расслабиться” В конце концов ей это удалось. Она даже начала получать удовольствие. Но полностью реализовать его не удалось, т. к. Дима закончил довольно быстро.

Вдруг…. Диме стало так стыдно, ему казалось, что это он обидел Олю, это он во всем виноват, это он грубый, это он не так все понял. Как ребенок Дима заплакал с одной стороны от стыда, а с другой стороны от обиды-он все еще обижался на неё.

Олька уже перевернулась на спину и Дима сам не понял, как уткнулся своей партнерше в плечо и начал всхлипывать словно девчонка. Олька гладила его по голове и лицу. В одно мгновение она сделалась самой ласковой, нежной и любящей.

— Прости, прости, прости меня, это я во всем виноват… — прочитал Дима.

* * *

Утром Олька еле передвигалась после вчерашних побед и поражений. Шея и правда была не то вывихнута, не то мышцы растянуты, сидеть было, попа болела и был раздраженным. Тем более Оля плохо выспалась, со дня рождения она ушла с Вадимом, прокувыркалась с ним всю ночь, потом пошла на работу, в субботу сделала сколько смогла домашних заданий, а на следующий день после работы почти не спала из-за Димы. Так что девочки ужаснулись её синим кругам под глазами, бледному виду и еле живой походке.

Валя и Таня опять пошли стыдить Диму. Олька выставила все так, что она просто встретила Вадима и перекинулись с ним парой слов, пришли Дима и Паша и наговорили ей всякого. Она пропереживала все выходные, а когда пришла на разговор, Дима обошёлся с ней самым грубым образом.

— Ой девчонки… Я, ведь люблю его. — Олька засопела. — Ладно, всё- сказала она утирая побежавшую слезу. — Только, девочки, не вздумайте снова идти к нему! Пожалуйста, не ходите к нему. Умоляю.

Слова эти подействовали как раз наоборот. Они как раз и пошли.

Дима отбрыкался от девочек, пообещав, что такое не повторится.

* * *

Олька то снимала квартиру, находила духовку, готовила шикарный стол, салатики, запеченную курицу, пирог, надевала красивое бельё, делала прическу. Ночью стирала Димины носки, заменяя их новыми. Утром готовила завтрак.

То в людном месте начинала соблазнять Диму, выходя без белья, вульгарно одеваясь и красясь. Практически на людях она ласкала себя и они занимались любовью в людных местах-на речке, где куча гуляющих, просто за деревом; за углом первого попавшегося здания, в туалете кафе…

То Олька пропадала, не брала трубку, с кем-то по долгу болтала по телефону.

То по разным причинам отказывала в сексе, устраивая различные испытания-то ей нужен был огромный букет белых роз, то Дима просто должен был подумать над своим поведением и много раз попросить прощения.

То она брала на свидания подруг, причем у неё появилось куча знакомых, которых Дима и знать не знал. В основном это были коллеги, но явно новые девочки.

То Олька устраивала скандалы на ровном месте на аттракционах, в кафе из-за сущей ерунды, плакала, истерила, топала ногами. Дима говорил уже, что они расстаются, но она приходила на работу, скандалила. Каким-то образом переговорила со всеми его напарниками, что Дима ей не даёт покоя, грубит, оскорбляет, сначала расстаётся, потом возвращает, многое запрещает, учит жизни, никуда не водит.

Так прошли остаток мая, июнь и июль. Пара не уезжала домой (Диме собственно ехать были не к кому), т. к. сначала были экзамены, а потом работа. В августе Олька всё же собралась домой, устроив себе отпуск. Тётя конечно всё понимала, поэтому отпустила её и встала на кассу сама, тем более что один месяц можно было сэкономить, разобраться в документах более полно.

Оля пригласила Диму к себе. Он с радостью поехал. Это была идиллия. Мама Оли замечательно приняла Диму, Дима помогал семье на огороде. Молодые люди успели и покупаться и пособирать грибы и ягоды, и поделать шашлыки. Оля даже познакомила Диму с прадедушкой, ветераном войны, который жил в соседней деревне. И они с делом с удовольствием пообщались.

Последняя ночь была нежной. Утром нужно было ехать на учёбу, завтра было уже первое сентября. Оля гладила Диму по спине, нежно обнимала. Утром они проснулись лицом друг к другу и долго смотрели друг на друга и улыбались. В окно заходили солнечные лучи и ласкали лица обоих, обещая счастливую осень. Их левые руки сплелись пальцы ласкали друг друга. Губы легонько улыбались.

У Димы окончательно отлегло. Больше не будем ссориться. Я люблю её. Она лучшая. Забудем все. Она так ввела меня в свою семью, не может быть по-другому.

— Пошли пить кофе. — позвала Оля.

— Ага. — отозвался Дима.

* * *

Вечером пара договорилась погулять. Днём они заехали, разобрали вещи, немного передохнули.

— Давай