В полутемном зале играла легкая и ненавязчивая музыка, к ней примешивался тихий говор и смех людей, сидящих за столиками. Вокруг нас текла обычная жизнь, где не было места растерзанной маленькой принцессе, что лежала сейчас запертой в холодном металлическом боксе городского морга.

Я, одуревший от спиртного, но ничуть не пьяный, тупо смотрел, как Джон смахивает несуществующие крошки и мусор сначала со стула, затем со стола. Убедившись в их чистоте Кертис в конце концов сел.

– У каждого свои тараканы, – пояснил он мне. – На нашей службе невозможно по-другому. Кто-то держит в кармане отломанное колесико от игрушечной машинки сына, кто-то не может обойтись без плоской фляжки за пазухой. Иначе нельзя. Ал, ты потеряешь рассудок, свихнешься, если у тебя не будет своей прочной связи с миром, где живут обыкновенные люди.

Он протер край стакана платком, видимо на нем остались разводы от воды и продолжил:

– Я люблю порядок, чтобы все было идеально. Своего рода это мой фетиш. Он защищает меня, отгораживает от нечистот.

Я вывел машину из подземного гаража. Чистюля Джон, мне это даже на руку.

Завтра ему на службу, значит, он мирно сидит у себя в доме.

Моя квартира встретила меня тишиной. Еще по дороге сюда я пыталась дозвониться до Бэза, но тот постоянно был недоступен, пришлось оставить ему несколько голосовых сообщений.

Я щелкнула выключателем в холле и замерла. Тусклый свет освещал часть гостиной и там царил полный хаос. Не тот скромный бардак, что оставил после себя старший инспектор, а полный разгром: подушки дивана вспороты и выпотрошены, вырванные страницы книг устилали ровным слоем весь пол.

Я обошла остальные комнаты, под ногами хрустела штукатурка и осколки стекла. Вся немногочисленная мебель была уничтожена полностью. Мои личные вещи пропали, как и вся одежда вместе с дорожной сумкой.

Я снова безуспешно набрала номер Бэза, черт, ну может же он ответить хотя бы раз, что-то за последние два дня он начал часто пропадать. Безжизненный голос робота сообщил – абонент недоступен и переслал на голосовую почту. Нужно было срочно найти Барри и Маф, я еще надеялась, что не опоздала.

Подойдя к двери, в последний раз окинула взглядом свой дом. Два года спокойной и размеренной жизни для меня закончились, я осталась одна без собаки.

Сюда я больше не вернусь, меня здесь уже ничего не держит.

В три прыжка преодолев лестничный пролет на второй этаж, я остановилась перед квартирой Робертсов, отдышалась, пригладила волосы и, нацепив дежурную улыбку, постучала. За дверью послышались шаркающие шаги, и она распахнулась, я выдохнула с облегчением, передо мной стояла миссис Донован – бабушка Барри.

– Катрина, ты как раз вовремя, мне так скучно сидеть одной.

Она гостеприимно широко открыла входную дверь. По тишине царившей внутри я поняла, что зря пришла сюда.

– А Барри дома? – Все-таки поинтересовалась я.

– Черт знает, где носит этого мальчишку. Он ушел еще днем, сказал, что к своему другу, его зовут Мик или Мак, – она нахмурилась. – Точно уже и не помню. Они вместе собирались готовиться к тестам по естествознанию.

Старушка явно давно уже жила в своем мире, Барри и тесты вещи не совместимые. А вот Мик или Мак это тот самый Мэк, тот точно по естествознанию профессор, в своем гараже он выращивает травку для себя и собирает по пять урожаев в год.

Так надо успокоиться, сказала я себе, и ехать туда. Обиталище Мэка находилось недалеко от электроподстанции на Ривер-уэй со стороны залива.

В серых сумерках на площадке перед гаражом стояло несколько колымаг почище моей, из-за закрытых ворот была слышна музыка; певица на смеси албанского и английского пела что-то о воскресной ночи и сигаретах. Ее голос перебивал шум близкого моря, совсем как в моей машине иногда помехи глушили допотопный радиоприемник.

Стучаться в низенькую железную дверь пришлось долго, наконец, из сизых клубов дыма выплыл укуренный тип лет восемнадцати.

– Mirёmbrёma! – заорал он при виде меня, что есть мочи.

Объяснять, кого я ищу, пришлось несколько раз, он все время порывался затащить меня внутрь, но справиться со мной никак не мог.

– Nuk kuptoj, – повторял он как заведенный.

Тут, заметив возню у двери, появился сам Мэк и, увидев меня, расплылся в широкой улыбке.

– Он был здесь с девчонкой, вроде час назад.

Он повернулся и прокричал кому-то внутри гаража.

– Kur Barry? Ku ёstё?

Ему что-то ответили, видимо, на родном для него языке. Мэк, пожирая меня глазами, пояснил мне:

– Они поехали прошвырнуться на Уоркинг стрит в «бермуды», куда, в общем, пустят, – и, все также пялясь на меня, задумчиво предложил. – Слушай, зачем тебе этот стрючок Барри, не хочешь остаться со мной?

Вот незадача, я разминулась с ними всего на час, но слова Мэка меня успокоили. На людных улицах Кардиффа с Барри и Маф ничего не может случиться плохого.

Наобещав Мэку с три короба, лишь бы отстал, я рванула в центр города. Через полчаса я уже парковала машину на Хай-стрит, неподалеку от возвышавшегося темной громадой Касл Мот. Средневековый замок стоял на этой земле уже больше двадцати веков, целую вечность в сравнении с людскими жизнями. Мы как быстрые метеоры вспыхивали и гасли на фоне его древних стен.

«Бермудами» местные называли все увеселительные заведения в районе пешеходных улиц Квинс-стрит и Сейнт-Джон-стрит. Количество всевозможных пабов, ночных клубов и небольших круглосуточных закусочных, где хозяйничали китайцы и выходцы с Ближнего Востока, тут просто зашкаливало. Найти двух подростков в этом бесконечном вертепе удовольствий для меня было нелегкой задачей.

На улицах полно было праздношатающихся компаний и просто одиноких молодых людей и девушек, которым хотелось поразвлечься, раскрасить хоть на мгновения свои серые будни. Все пользовались относительно хорошей погодой, ледяной ветер стих, небо в кои веки очистилось от туч, правда, к вечеру похолодало, так что шел пар изо рта. Но спасибо хоть не лило сверху, как из ведра.

Я стала методично прочесывать все заведения подряд, спускаясь в подвалы ночных клубов, где меня оглушала музыка, и дезориентировал мелькающий свет, заглядывала через стеклянные витрины в маленькие кебабные. Моя голова раскалывалась от дабстепа, а от запахов жаренной картошки и рыбы сводило желудок, последний полноценный прием пищи был у меня вчера. Собираясь днем к дому Грея, я оделась легко и теперь жутко тряслась от холода. Стоило мне зайти куда-нибудь, и я согревалась, но затем еще больше мерзла, как только выбиралась обратно на улицу.

Но главное для меня сейчас было не терять надежду и продолжать искать свою детвору.

Я нырнула в очередной клуб, с боем прорвавшись внутрь через толпу страждущую веселья на входе, и мне повезло. Я заметила среди скопища людских тел знакомую огненно-рыжую шевелюру и задалась вопросом: кто только пустил сюда эту девчонку.