Господи, как же с ним было хорошо…

– Черри?..

Она вздрогнула и обернулась на звук этого Заспанного и встревоженного голоса.

– Я сейчас. Минуту. Сейчас выйду.

– А я подумал, может, не надо?

– Чего?

– Я подумал, может быть, нам обоим не повредил бы классный горячий душ?

Она стремительно одевалась, закусив губу. Главное – успеть, пока Коннор Фотрелл не сообразил, что она опять собирается сбежать, ибо он прав, совершенно и абсолютно прав, она струсила и она убегает.

– Че? Ты меня вообще-то слышишь?

Дрожащими руками пригладила волосы, посмотрелась в зеркало.

Именно так НЕ должна выглядеть женщина утром, если не хочет потерять своего мужчину. Парни, которые крутят романы с танцовщицами из ночных клубов, бывают, как правило, страшно удивлены, обнаружив наутро, что длинноногая красотка с глазами в пол-лица и ногами от шеи превратилась в заспанное существо со слипающимися от несмытой вчера туши глазами и вялой походкой. Черри приучила себя вставать на полчаса раньше именно по этой причине, но сейчас ей особенно не хотелось выходить из ванной, потому что ее мужчиной был на этот раз Коннор Фотрелл…

– Открывай! Ты в порядке, Черри?

Теперь в голосе Коннора звучала тревога, и она поспешно отперла дверь.

– Та-ак-с! С добрым утречком! И куда это ты собралась в таком прикиде?

Она закрыла лицо ладонями и простонала:

– Нет, Коннор, не смотри на меня! Я знаю, это кошмар. Это трудно пережить. Мне надо тихонько отползти и провести реанимацию самой себя…

– Тебе нужен кофе.

– Чего?

– Кофе. Много кофе. И еще еда. Яйца, бекон, сосиски, булочки, апельсиновый сок… То, чем мы занимались, отнимает массу сил и калорий. Надо восстановить и то, и другое.

– Я хочу в душ! Мне надо вымыть голову. И вообще привести себя в божеский вид.

– Насчет душа ты совершенно права, Вейл. Только это моя идея, не твоя. А насчет всего остального…

– Не надо. Я знаю. Я ужасно выгляжу.

– Дура! Ты выглядишь потрясающе! Ты хоть знаешь, что ты красавица, Черри Вейл?

– Я… весь макияж утек.

– И черт с ним. Ты ярче всех красок мировой косметики. Ты свежее утренней росы. Мягче снега. Горячее солнца.

– Ты серьезно, Коннор?

– Все. Пошли в душ. Потом пойдем завтракать.

Она кивнула и направилась к двери. Коннор окликнул ее:

– Ты куда?

– Как куда? В душ!

– Он здесь.

– Но я…

– Мой душ гораздо лучше твоего. Он больше. Вода в нем горячее…

– Это уже вранье!

– Ничего подобного!

С этими словами Коннор Фотрелл сгреб ее в охапку и потащил обратно в ванную, из которой она с таким трудом выбралась.

Они стояли под тугими струями воды и целовались до одури, пока вода и впрямь не начала остывать. Потом Коннор завернул Черри в огромное мохнатое полотенце и отнес в спальню. Она сидела на постели и наблюдала, как ее мужчина одевается. Это было так здорово! Коннор излучал силу и уверенность, но все движения его мощного тела были грациозны, он двигался, словно крупный хищник…

А потом он снова подхватил ее на руки и отнес вниз, в ее комнату, она одевалась, а он расхаживал по комнате, рассматривая смешные картинки, которые Черри рисовала сама себе каждый вечер и наклеивала на шкафы и холодильник, разные записочки и заметочки, которые она тоже адресовала себе…

И все-таки она его выгнала из спальни. Не могла она при нем раздеваться, натягивать трусики, расхаживать голышом. Черри стеснялась. Господи, как это было странно – и немного смешно. В ночном клубе, где она работала до отеля, была большая группа танцоров. Парни и девушки, и на всех одна гримерка. Там никто никого не стеснялся. В перерыве можно было застать там девиц с голой грудью, курящих сигареты и с азартом что-то доказывающих парням, в это время переодевающим крохотные плавки. И никакого смущения! Это была работа. Ни малейшего вожделения они друг у друга не вызывали.

Иное дело Коннор…

Она распахнула дверь спальни – и оказалась в его объятиях.

– Пошли скорее, а то я забуду, куда мы собирались. Тогда может оказаться, что ты совершенно зря меня выгоняла из спальни…

Они завтракали так, словно соревновались друг с другом. Яичницу сменил поджаренный бекон, на смену ему пришли сосиски, галлоны апельсинового сока заливали это пиршество, и Черри с Коннором без умолку смеялись.

Ему нравилось, как она ест. Никакого жеманничания, никакого кокетства. Она ела с аппетитом, как настоящая женщина после ночи любви. У нее было тело настоящей женщины. Не ребра, прикрепленные к позвоночнику остатками ссохшихся внутренностей, а тело, желанное и соблазнительное. Эта женщина могла согреть постель мужчины, могла посмеяться вместе с ним, могла любить и откликаться на зов его плоти…

– Коннор!

– А?

– Я с тобой, между прочим, разговариваю! Говорю, не могу поверить, что все это съела я одна!

Он улыбался ей, а сам думал.

Вот сидит женщина, с которой они провели потрясающую ночь. Они занимались таким сексом, что… Нет, это было больше, чем секс.

Что значит «больше, чем секс»? Секс есть секс, и у Коннора он всегда, в принципе, получался неплохо. Однако с Черри все было иначе. Он даже не мог объяснить, как именно иначе, и потому злился, а может быть, злился совсем на другое…

Тарантул вылез из подсознания и ужалил.

Что чувствовала Черри этой ночью? Было ли ей знакомо то, что она испытывала? Сколько раз она уже занималась подобным сексом? Сколько мужчин было у Черри Вейл?

– Коннор, о чем ты опять задумался?

– А… да так. Думаю о том, сколько нашего вина успели продать в «Розовом Слонике».

– Смешное название для ресторана. А сколько ты туда отдал?

– Две дюжины бутылок.

И они немедленно пустились в долгий и страшно деловой разговор о продаже вина в окрестные рестораны и прочих деловых проблемах, но маленький тарантул продолжал жалить сердце Коннора Фотрелла.

Черри права. Они не смогут быть вместе, пока не договорят обо всем до конца. И о том, что случилось сегодня ночью, и о том, что было в их жизни раньше.

Вода и масло. Можно налить их в один сосуд, но они никогда не перемешаются. У них с Черри нет ничего общего, кроме секса. Она его служащая. Он нарушил правила.

Система дает сбой. Система под названием «Жизнь Коннора Фотрелла, 30 лет». Почти 31.