шагом следует другой и что во время шествия она поймала некий импульс, который должен был доставить ее прямиком в совершеннолетие. Каково же было ее удивление вкупе с разочарованием, когда ничего не поменялось в незначительности заведенного порядка жизни. Дани все так же не позволяла им отходить дальше пяти домов в любом направлении. Яшма, как и всегда, подчинилась предписанию. Однако радости жизни в их домике теперь заволок плотный туман обыденности. Девочка уже убедилась, что за пределами укромного круга домашнего очага обнаруживались зрелища, музыка, обеспеченные хозяюшки, пытавшиеся подражать стильным куртизанкам, старшеклассники с горящими взорами, скрывавшие в головах под кепочками наивные надежды, господа, прячущиеся за высокими воротничками и моноклями, а также множество магазинов, торговавших разными лакомствами. Этот мир не давал ей покоя, как первый по-настоящему жаркий день лета. И от всего этого она была отрезана, замурованная в четырех стенах прямо посреди Сеула. С наступлением зимы у Яшмы возникла привычка отправляться на одинокие прогулки и усаживаться в конце улицы – самой дальней точке, куда их отпускала Дани. Именно во время одной из таких вылазок она заметила странного мальчика.

Впоследствии Яшма не могла в точности вспомнить, как он выглядел в тот момент, когда она впервые увидела его. Она ощущала его присутствие на протяжении многих дней, но он казался естественной частью местной обстановки, как любое дерево или куст в окрестностях. А потому она привыкла к нему прежде, чем успела заметить его. Мальчик, невысокий и щуплый, был примерно ее возраста. Его кожа была светло-коричневого оттенка скорлупки ореха. Тяжело было сказать, от чего она приобрела такой оттенок: от обильных солнечных ванн или от недостаточного умывания. Когда ее глаза наконец-то распознали в нем заслуживающий внимания предмет, мальчик улыбнулся, словно только этого и ждал. Он направился к ней в компании следовавшего за ним по пятам желтого пса со скрученным хвостом. Яшма поняла, что есть что-то неправильное в облике мальчика: одежда, которая была так сильно заношена, что, казалось, вот-вот распадется на волокна. У некоторых попрошаек на одежде заплаток было больше, чем первозданной ткани, но дыры в одеянии паренька были разительно открытыми и буйно трепетали на пронизывающем ветру. Яшму охватили с равной силой сострадание и отвращение.

– Я тебя часто здесь вижу. Живешь где-то поблизости? – спросил мальчик. Она против воли кивнула. Дани никогда напрямую не запрещала ей общаться с другими детьми, но негласный наказ она и без слов понимала. С другой стороны, сила тоски давно превысила страх перед Дани. Да, мальчик был неопрятен, но в целом мало отличался от деревенских оборвышей, которых она знавала в первые годы жизни.

– Это твоя собака? – поинтересовалась она, указывая на пса, усердно обнюхивающего землю под собой чуть поодаль от них.

Мальчик свистнул, и собака понеслась вперед, радостно махая хвостом.

– Нет, моего друга. Можешь приласкать его, он добрый.

Яшма присела и погладила благодарного за ласку пса от головы до хвоста, не забыв почесать и за ушами, и под мордой.

– Как его звать? – спросила она.

– А никак. Мы его зовем просто «Пес», – пояснил мальчик. – А вот меня зовут Чонхо.

Яшма засмеялась.

– Извини. Надо было сначала поинтересоваться твоим именем. А я Яшма. – Она поспешила добавить: – Наверное, мне пора домой. Меня не отпускают далеко.

– Далеко – это как?

– Через улицу.

Чонхо недоверчиво покачал головой.

– А тебе не надоедает вечно сидеть под замком? Я вот весь Сеул обошел, просто чтобы разузнать, что здесь вообще имеется. А здесь есть и река, и рынок, и улица, где живут все янки… Совсем недалеко отсюда зоопарк. Могу сводить тебя посмотреть, если хочешь.

– Даже не знаю… – Яшма задумалась. – А что такое «зоопарк»?

Чонхо рассказал, что это место, в котором держат зверей со всего мира. Самым известным обитателем местного зоопарка был слон по кличке Гигант, но повидать его можно было без необходимости платить за это деньги. Яшма, закусив губу, обдумывала варианты действий. Дани уже отправилась по делам и должна была вернуться поздно ночью. Если бы Яшма упустила выпавшую удачную возможность, то следующего подходящего шанса можно было бы дожидаться и год, и два, в зависимости от того, что бы соизволила сотворить с ней прихотливая натура склонной к причудам тетушки.

– Ладно, но мне нужно вернуться как можно скорее, – наконец сказала она, подступая к Чонхо. Оказавшись рядом с мальчиком, Яшма заметила, что он был с ней одного роста, а может быть, даже чуть ниже. Но хилым он не выглядел. Попрошайки обычно передвигаются, еле шаркая ногами, а Чонхо вышагивал, свободно размахивая руками и вовсе не смущаясь того, как на него глядели прохожие. Мальчишка вел себя так, словно он так вырядился исключительно из страсти к приключениям, как какой-нибудь переодетый принц из старых сказок. Они пошли бок о бок. По пути Чонхо периодически показывал Яшме местные достопримечательности, будто бы весь Сеул был его владением.

– Вот и зоопарк. Когда-то это был дворец, – заявил мальчик через некоторое время. Даже посреди зимы у ворот зверинца толпились десятки людей. Из-за каменных стен доносились отзвуки музыки, криков и смеха.

– Пошли, нам сюда. – Чонхо повел ее мимо входа. Они свернули за угол, где было уже не так людно. Вяз оперся крепкими ветвями на стену зоопарка.

– Карабкаться умеешь? – спросил Чонхо. Яшма покачала головой. Он встал перед деревом и, переплетя пальцы рук, предложил ей поставить правую ногу прямо ему на ладони. Яшме подумалось, что Чонхо просядет под ее весом, но он остался стоять как вкопанный, пока она второй ногой не подыскала подходящую точку опоры на стволе дерева и не взобралась на подвернувшийся сук. В считаные секунды он присоединился к ней и разместился рядом, под навесом из оголенных ветвей. Пес, скуля, остался сидеть на земле под деревом.

– А вон и Гигант, – сказал Чонхо, указывая, куда смотреть. По ту сторону стены виднелся высохший ров, вдоль которого выстроились сотни зевак. Ров очерчивал контур слегка вздымающегося над землей острова, покрытого известковым песком цвета кости. Гигант стоял ровно посередине островка, сильно напоминая вставший на мель корабль с серыми парусами. Слон был таким огромным, что даже издалека Яшма видела, как он хлопает глазами, каждый величиной с ладонь ее руки. Ликующая толпа кидала за ограду разнообразные предметы, чтобы привлечь к себе внимание животного. Слон, то ли от невероятного терпения, то ли от не менее большого упрямства, вообще никак не реагировал на людей, и раздосадованные зрители скоро отходили в сторону, уступая место следующей шеренге ротозеев. Кое-кто ругался и даже сплевывал прямо в