litbaza книги онлайнРоманыПуть на восток - Мила Гусева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 89
Перейти на страницу:
на то, как я туго затягиваю ремни на его запястьях.

— Боль — это не более чем следствие активации рецепторов периферической нервной системы, — бесстрастно чеканю я и отхожу на пару шагов назад, скептически осматривая результат собственных действий. Младший брат надёжно прикован руками и ногами к электрическому стулу. Между его бровей залегла сетка морщин, черты пухлого детского личика кривятся в гримасе плохо скрываемого страха, но Пагсли упрямо сдерживает слёзы — хотя даже с такого расстояния я вижу, как блестит влага в уголках его чернильно-чёрных глаз.

— Ладно… — он морщит лоб, когда я кладу ладонь на рукоять рубильника, но мгновение спустя глубоко вдыхает и выдавливает улыбку. — Я тебе доверяю, Уэнсди.

Рубильник в тот день я так и не нажала.

И ни в какой другой.

Ему двенадцать.

Мне шестнадцать.

— Это не слишком больно? — Пагсли тихо шмыгает носом и настороженно косится в сторону медсестры, которая разговаривает с мамой на итальянском.

— Боль — это не более чем следствие активации рецепторов периферической нервной системы, — я раздражённо закатываю глаза, но всё же протягиваю к нему руку, хаотично взъерошив иссиня-чёрные кудряшки и одёргивая широкий воротник его больничной рубашки. Летние каникулы на Сицилии не задались с самого начала — сразу после приземления в аэропорту Мальпенса у младшего брата случился приступ аппендицита. Теперь ему предстоит первая в жизни операция.

— Ладно… — Пагсли болезненно морщится, инстинктивно прижимая ладонь к правому боку и дёргает уголками губ в слабом подобии улыбки. — Я доверяю тебе, Уэнсди.

После операции я просидела рядом с ним целый день.

И все дни до выписки тоже.

Ему восемнадцать.

Мне двадцать два.

— Почему это так больно, черт возьми? — бессвязно бормочет Пагсли, ворочаясь на моём диване и пачкая дорогую кожаную обивку своими кедами. Несколько часов назад его впервые в жизни бросила девушка. Он вусмерть пьян, абсолютно раздавлен и перепачкан в чужой крови — потому что хорошенько врезал тому ублюдку, с которым дрянная девица ему изменила. И хоть мне не посчастливилось лицезреть сцену расправы, держу пари, удар был идеальным — ведь драться младшего брата научила именно я.

— Боль — это не более чем…

— Да-да, рецепторы нервной системы и всё такое… — он приоткрывает один глаз, взирая на меня абсолютно расфокусированным взглядом. — Но это правда чертовски больно, Уэнсди.

— Переживёшь, — презрительно фыркаю я, с неодобрением покосившись на многострадальный безнадёжно испорченный диван. — Хотя бы для того, чтобы оплатить мне химчистку.

А когда Пагсли наконец заснул, я достала из холодильника непочатую бутылки минералки и поставила её на пол рядом с подлокотником.

Он уехал рано утром, пока я была в душе.

И больше мы не увиделись — всего через неделю грянула эпидемия.

Но теперь, многие годы спустя, когда я смотрю прямо в его некогда чёрные глаза, ныне подёрнутые белесой пеленой, я уже не так уверена в собственных словах насчёт боли.

Боль — это не просто цепная реакция множества рецепторов нервной системы.

Это кошмарное, гнетущее и сосущее чувство, раздирающее внутренности тупым зазубренным ножом.

Три года назад, когда я обнаружила взрывную воронку на месте родительского поместья, сквозь сокрушительный ураган боли я ощутила небольшое облегчение от осознания, что они умерли мгновенно. Не превратились в заживо гниющих плотоядных тварей, а просто за секунду исчезли с лица земли вместе с огромным особняком, где прошла большая часть моей жизни.

Но теперь… Пагсли движется очень медленно, с каждым шагом сокращая расстояние между нами — и этих нескольких секунд оказывается достаточно, чтобы я смогла внимательно его разглядеть.

Мертвецки бледное лицо с оскаленным провалом рта и запавшими глазами практически не тронуто разложением.

А значит, он умер совсем недавно.

А значит, все эти годы он боролся за жизнь.

А меня не было рядом, чтобы ему помочь.

Брат шумно втягивает воздух, и из его горла вырывается хриплое приглушённое рычание.

Мой указательный палец всё ещё лежит на курке автомата — но рука безвольно опускается.

Я не могу в него выстрелить. Просто не могу.

И хотя умом я отчётливо понимаю, что в этом существе уже нет ничего от того пухлого неуклюжего мальчугана, которого я постоянно защищала от нападок одноклассников, неведомое чувство внутри отчаянно противится необходимости прицелиться ему в лоб. Вдобавок в горле появляется мерзкий колючий комок, а в уголках глаз начинает предательски щипать. Воспоминания о нашем детстве беспощадно атакуют разум, точат мою решимость подобно могильным червям.

Я доверяю тебе, Уэнсди.

Я рефлекторно отступаю на несколько шагов назад — и в конце концов упираюсь спиной в стеллаж, заваленный испорченными продуктами. Неловко подволакивая левую ногу, вывернутую под неестественным углом, Пагсли продолжает на меня надвигаться. Вытягивает обе руки вперёд — совсем как раньше, когда он заключал меня в объятия, напрочь игнорируя недовольство и ядовитый сарказм. Вот только теперь он тянется ко мне вовсе не с намерением обнять. А со слепым кровожадным желанием вцепиться зубами в глотку.

Я понимаю это. Прекрасно понимаю.

Но тело отказывается подчиняться. Отказывается выполнить простейший алгоритм давно привычных действий — зажать курок указательным пальцем, прицелиться аккурат промеж глаз и выпустить пулю, чтобы окончательно лишить его жизни.

— Пагсли… — его имя срывается с моих губ совершенно непроизвольно, ведь я знаю, что брат меня не услышит и не поймёт.

Он уже мертв.

Настоящего Пагсли здесь нет.

Только уродливая внешняя оболочка в чёрной толстовке с надписью «Ад — это другие люди», которую я подарила ему на восемнадцатый день рождения.

Между нами остаётся не больше пары шагов. Отступать мне больше некуда.

Ещё две секунды — и его пальцы с обломанными ногтями коснутся моего лица.

Боковым зрением улавливаю силуэт Вещи — мой пёс издаёт угрожающий низкий рык и скалит острые зубы. Но у меня никак не поворачивается язык отдать ему команду «Фас».

— Уэнсдэй? Ты где? — встревоженный голос хренова героя доносится словно сквозь плотный слой ваты. — Черт побери!

А в следующую секунду я ощущаю, как Торп резко дёргает меня в сторону — от стремительного движения безжизненное лицо брата словно смазывается и на мгновение исчезает из поля зрения. Я вижу, как Ксавье вскидывает руку с пистолетом и уже возводит курок… И вцепляюсь в его запястье предательски дрожащими пальцами, оттолкнув в сторону.

Пуля со свистом рассекает воздух и разносит стеклянную банку на прилавке позади Пагсли.

Брат дёргает головой, словно хочет обернуться и посмотреть на стекающий с полки джем вперемешку с осколками — но потом неподвижно замирает на месте, будто бы растерявшись.

— Ты что?! Какого… — хренов герой бросает на меня раздражённый взгляд сверху вниз.

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 89
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?